http://www.janabaznica.lv — история церкви святого Иоанна на её официальном сайте

56° 56' 51" N 24° 66' 3" E

Нескончаемые войны не давали покоя Риге, а уж её предместьям приходилось страдать вдвойне, потому что редкое нападение обходилось без разгромления домов и церквей. Так и церковь Иисуса до её нынешнего вида пережила четыре воплощения, и каждый раз обретала всё больший размах и презентабельный вид.

А началось всё в 1635 году, в годы правления шведской королевы Кристины. Тогда рижане вздумали строить чуть поодаль от городских валов храм и назвать его в честь правительницы. Вроде бы и сверху разрешение получили, но вскоре в Ригу пришло известие: королева видела неприятный сон. Ей привиделось, что она восседала на двойном троне рядом с самим Богом, было страшно неловко, хотелось уйти, но правительницу держали и объясняли, что рижане, дескать, обожествляют её, и обязанности свои надо выполнять на месте. Пришлось королевиным указаниям внять и освятить новую церкoвь в честь Иисуса Христа.

Строительство завершили в 1638 году, использовав 18 000 камней из Любека, черепицу, жесть для покрытия шпиля — на всё ушло 108 274 марки и 8 рижских шиллингов. По традиции, церковь получила подарки от богатых рижан: витражи с гербами дарителей, алтарь от ратсгерра Хинтельмана, кафедра от золотых дел мастера Гарфейса и много прочего. Из всех этих ценностей остался лишь один золотой кубок стиля ренессанс, датируемый 1639 годом.

В 1656 году царь Алексей Михайлович и его войско совершили неудачную попытку завоевать Ригу. Хотя им это и не удалось, кое‑как напакостить получилось, в том числе поменять назначение упомянутой постройки с сакральной в фортификационную: насыпав полную церковь песка и расставив пушки, они вели обстрел города, а при отсутплении, в отместку, взорвали её. Перед этим были награблены орган и колокола.

Долгое время приход вынужден был существовать без церкви, и лишь в декабре 1688 года освятили новую, построенную по проекту мастера Руперта Биденшу, уже прославившегося к тому времени башней церкви святого Петра и пристройкой к церкви святого Иоанна. Новое здание прежде всего вызывало гордость в сердцах жителей всех предместий своими курантами, единственными вне городских валов.

Это было небольшое деревянное строение с четырьмя окнами с каждой стороны, небольшим возвышением над более низкой алтарной частью, где и помещались часы, и барочным фронтоном спереди. К сожалению, оно только на два года пережило предшественницу и погибло в обстрелах 1710 года.

Вновь негде было молиться прихожанам, однако в этот раз на помощь неожиданно пришёл магистрат города, предложивший небольшой дом в форштадте, который некоторое время служил церковью. Весной 1733 года было готово новое здание, спроектированное зодчим Томом Бухумом: снова деревянное, снова с часами на башне, лишь фронтон в технике фахверка не напоминал культовое сооружение, скорее какой-нибудь склад. Но люди были и таким довольны, тем более что с 1767 года храм украшал красивый алтарь в стиле барокко, исполненный Карлом Аппельбаумом, чьё другое творение, тоже алтарь, сохранилось в церкви святого Иоанна.

И снова война: в 1812 году она погибла в огне, но, как ни странно, восстановлена очень быстро по сравнению с предыдущими подобными ситуациями. Для градостроителей пожар — просто благодать, после него они смогли наконец создать такую планировку, какую им хотелось, и церковь Иисуса решили поставить на специальной восьмигранной площади на пересечении улиц. С 1818 по 1822 год строили храм по проекту Х. Ф. Брейткрейца (сам архитектор умер в 1820 году и не увидел готовое творение, освящённое 8 ноября 1822 года).

В 1889 году в церкви смонтировали орган фирмы Зауера, в 1938 году произвели небольшие изменения в интерьере по проекту Паулса Кундзиньша, но бóльших изменений не было, лишь честь называться самым большим деревянным зданием страны сравнительно недавно пришлось уступить ресторану «Лидо» на Краста.

56° 56' 30" N 24° 74' 1" E

До постройки Христорождественского собора кафедральные функции выполнял Петропавловский храм в Цитадели — маленький и для города, уже достаточно долго находящегося в составе православной державы, не очень солидный. Всё началось, как обычно, с расплывчатых пожеланий в конце XVIII века, а в 1870‑ых вылилось в сбор пожертвований и ходатайство князя Петра Романовича Багратиона, генерал-губернатора Остзейского края, к министру внутренних дел.

А тут ещё стихия. 1 сентября 1873 года буря, в частности удар молнии, изрядно побила кафедральный собор. У колокольни больше не было верхнего карниза, частично пропали роспись и оконные стёкла. Узнав об этом, Александр Второй 17 апреля 1874 года пожертвовал 900 000 рублей на строительство. Проекты творили Янис Бауманис, Генрих Шель и Роберт Пфлуг; последний добился успеха и в декабре следующего года получил государево одобрение. Николай Чагин, главный архитектор Виленской губернии, победил в конкурсе подрядчиков, и 3 июля 1876 года епископ Рижский и Митавский Серафим заложил первый камень и освятил стройплощадку.

Лет за пять почти управились, но тут царь, уже Александр Третий, раскошелился на дюжину колоколов. Они не вписывались в реализуемый проект — Роберт Пфлуг допроектировал колокольню над входом заместо звонниц в каждом из маленьких куполов. Главный, восьмисотпудовый Александро-Невский, поднимали восемьсот же солдат. Наконец, 28 октября 1884 года все двенадцать зазвонили: собор был освящён.

Большинство предметов убранства выполнили лучшие мастера обеих столиц. Среди знаменитых иконописцев был и более известный как баталист Верещагин; часть перенесли из Петропавловской церкви в знак преемственности. Общая стоймость составила около полумиллиона рублей. Богослужения проводились на церковно-славянском, латышском, эстонском и немецком.

Эвакуация 1915‑го разорила и собор. Если иконы ещё оставались в Риге и потом частично вернулись, то колокола отправились в Нижний Новгород, а крупнейший — в близлежащее село Павлово. Все кроме одного пропали для рижского собора навеки. Большинство священнослужителей переселились в Тарту.

В сентябре 1917‑ого немцы, занявшие Ригу, перекроили собор под лютеранскую гарнизонную кирху. И уже 1 января 1919 было совершено последнее богослужение, и бежавший из города пастор через солдат спешно передал ключи православному приходу.

В отличие от потомков, большевики 1919 года отнеслись к собору с почтением. Зодчий Александр Трофимов безвозмездно взялся за руководство восстановлением, и уже в Вербное воскресенье состоялась первая служба. 6 января 1920‑го ремонт завершился, а 28 февраля министр внутренних дел Арведс Бергс приказал опечатать храм: неизвестно, кому он принадлежит, а как построенный на казённые средства, должен быть передан государству. Да и неплохо бы какой‑нибудь храм отдать православным латышам. Словом, не без политики.

Наконец, в марте 1921 года Синод полностью завладел собором. Теперь из языков богослужений оставили только церковно-славянский и латышский. Ситуация ещё была нестабильна, но со временем, особенно с архиепископством Иоанна Поммера, всё сложилось, и прекратились разговоры о сносе или перепрофилировании под национальный пантеон или что‑либо подобное.

Остался собор собором и после бурно пережитой Второй Мировой, зато 5 октября 1963‑го Совет Министров распорядился о закрытии. Поговаривают, что всесоюзный министр культуры Екатерина Фурцева, находясь в здании Совмина через дорогу, была неприятно поражена и сделала соответствующий намёк. Кресты с куполов полетели в металлолом, хотя и были изнутри дервянные.

А ещё в 1958 году Латгипрогорстрой спроектировал планетарий на Домской площади, вместо разрушенных войной зданий. Противники упоминали узость участка и конкуренцию в монументальности не в пользу новостройки. Взамен предлагались как Парк Победы, так и место будущей школы №3. Теперь же нашёлся вполне подходящий купол.

Архитектор Юрис Скалбергс полностью перечертил внутренности, и в 1964 году открылся Республиканский Дом знаний. Тут и звёздное небо, и лектории, и выставочные залы, и прозванное «Dieva auss» кафе, что примерно означает «У Бога за пазухой». Неспроста ещё в апреле 1882‑го в недостроенном храме вешали маятник Фуко. На три десятилетия главным православным собором республики стал Свято-Троицкий в конце улицы Барона.

В 1990‑ом собор вернули, и следующим летом началось восстановление. Железобетон разбирали целых пять лет, аккуратно, чтобы не повредить исторические стены. При этом первое богослужение прошло уже 6 января 1992 года.

Однажды при поиске павших советских воинов курсанты Военного училища имени Алксниса отыскали и привезли в Ригу один из колоколов, пропавших в 1915‑ом. Когда в 1993 году РВВАИУ перестало существовать, а собор только начинал новую жизнь, находку передали. Два года после причисления Иоанна Поммера к лику святых, в 2003‑ьем, сюда с Покровского кладбища были перенесены его мощи.

Может, на третий раз собор простоит подольше?

56° 57' 14" N 24° 69' 2" E

8 марта 1881 года священник Вильгельм Штолл пожертвовал на строительство храма 100 рублей и призвал других не отставать в благом деле. В 1883 году последовало собрание, решившее обогатить Торнякалнс и его жителей новой церковью. Присутствовавшие собрали 17 000 рублей, за последующие четыре года добавилось ещё 32 тысячи. Упомянутое событие случилось в день 400-летия с рождения реформатора: напоминиает историю с церковью святого Мартина, не правда ли? Так и вышло, что в Задвинье есть два храма с именем одной и той же личности.

Просьбу императору отослали в 1884 году, и он строить позволил, в мае следующего года городская дума не пожалела 2 544 квадратных саженей для церкви и 636 — для приходского дома. О последнем думать много не пришлось: в то время банкир Паул Шварц ждал окончания работ над проектом своего дома на углу современных Сколас и Элизабетес, и находившийся там деревянный дом начала XIX века по совету зодчего разобрали и отправили на улицу Индрикя, 8, где тот и поныне служит прихожанам.

Повезло не настолько и случайно, если знать, что тот же архитектор Йоханн Кох работал и над храмом. Собрались почтенные мужи из Малой и Большой гильдий, 19 октября 1888 года заложили первый камень, по которому по три удара каждый совершили городской голова и автор проекта, и 24 февраля 1891 года церковь освятили. Денег потратили немало: 84 000 рублей.

Через пару лет добавился орган фирмы «E. F. Walcker & Co», что собирались расширять перед войной, средства нашли, но известная причина разрушила планы, а потом инструмент просто покрушили вандалы. Только с девяностых он вновь слышен.

Достаточно катаклизмов пережил храм на высоком холме: в 1919‑ом с башни бермонтовцы наблюдали Ригу, а в 1965 году её зачем‑то пожгли, тогда пропал алтарь; замену нашли в Англиканской церкви, закрывавшейся к тому времени.

Собственное кладбище у церкви было, но вовсе не поблизости, а на песчаных дюнах Зиепниеккалнса.

56° 55' 43" N 24° 51' 5" E

Откуда пошло название местности: «Бикерниеки»? Броце объяснял его от латышского слова «bite» (пчела), доказывая тем, что в его далёкие времена вокруг находилось много пасек. Саласпилсским ливам под эти цели землю выделили в далёком 1349 году с условием, что третью продукции они будут делиться с городом. Доводится слышать и другое, более фантастическое, объяснение: когда в 1764 году в Ригу приезжала Екатерина II, она решила отдохнуть и утолить жажду там, где вскоре началось строительство новой церкви. Из-за бокала («biķeris»), ею выпитого, получил название посёлок, а новый храм позднее освятили в честь святой Екатерины — так в 1931 году утверждала книга Зельмара Ланцманиса «Rīgas vārtos». Зато точно известно, откуда происходит название близлежащей речки Питюрги (Piķurga): оно, как и некоторые другие близлежащие топонимы (Югла, Сужи), тоже ливское и обозначает длинный ручей.

Первую деревянную часовню на месте нынешней Бикерниекской церкви местные жители построили уже в 1694 году, но Северную войну спокойно ей пережить не довелось, поскольку на первых же годах боёв враг не пощадил храм и разграбил. К 1709 году здание восстановили, но тут появилась другая проблема: чума умертвила и священника, и большинство прихожан. Более менее ситуация нормализовалась только в 1718 году: более менее потому, что священник теперь был, но не было помещений, и богослужения проходили в довольно далёкой усадьбе Юмправмуйжа, а с 1735 года на хуторе крестьянина Юриса Кампе: так всё-таки было ближе, хотя и не удобнее.

Были бы деньги, давно бы построили новую церковь, но их всё не было, а численность прихода росла. В 1764 году наконец решили собирать пожертвования у владельцев усадеб по берегам Юглского озера. Самым расторопным оказался старейшина Большой гильдии Эрнст Хейдельфогель — он не только подарил много предметов церковной утвари (колокола, петушка и ядро на шпиль, позитив — небольшой переносной орган с одним мануалом, и т.д.), но и собрал у друзей денег на общую сумму в тысячу талеров. За это ему и поручили следить за строительством, начавшимся в 1765 году и 2 мая того же года был заложен первый камень и медная табличка с надписью на латыни, свидетельствующей о том, что:

Господь — оплот наш.
Камень положен здесь во время правления царицы Екатерины II

Боже! Здесь будет Твой дом и храм,
Храни город и земли,
Пусть всем сословиям хорошо живётся, пусть они процветают!
Сей камень да оставит это на память.
2 мая 1765 года.

Под камнем положили также несколько монет. Затем началось строительство, которое продолжалось примерно год: петушка на башню воссадили 14 июня 1766 года, что означало завершение работ. Одновременно с храмом строили и здание школы: в Бикерниеки учили и раньшее, только в неприспособленных для этого помещениях: хуторах, ригах, зато теперь был собственный дом, сохранившийся и поныне.

У известного нам благотворителя Хейдельфогеля в те годы гостил известный не только нам немецкий просветитель Иоганн Готфрид Гердер, который вызвался написать кантату по случаю освящения церкви. На латышский язык её перевёл священник церкви святого Иоанна в Риге К. Равенсберг. Позже, с 1766 по 1769 год Гердер даже иногда проводил богослужения в Бикерниекской церкви.

Во время освящения собрали 400 талеров и положили в банк под проценты, из которых ежегодно священнику выплачивались проценты. В 1767 году неизвестный доброжелатель добавил ещё 350 талеров, таким образом проценты каждый год составляли 56 рублей и 70 копеек. Возле входа поставили сундук для пожертвований. В 1802 году приход составляли 608 жителей.

Природа принесла несчастье в 1775 году, когда в церковь ударила молния. Впрочем, её скоро починили и память об этом хранит лишь табличка у алтаря. Следующее несчастье чуть было не случилось в 1985 году: церковь закрыли и решили в таком отдалённом месте устроить выставочный зал. Всё же замысел провалился, и в конце 90‑ых храм был реставрирован.

56° 57' 29" N 24° 14' 58" E

Кто‑то в своё время суть реформ Никона не понял, другие — поняли и потому не приняли, но ясно, что не один раскольник подался туда, где за веру не приходилось мучаться. И ближайшим подобным местом была территория Латвии, в XVII веке ещё местами шведская, местами — польская; обе остро нуждались в свежей рабочей силе. Полський король Ян Собесский даже издал указ «о свободном жительстве раскольников в польских пределах». Лишь православные цари да советские атеисты со временем вновь их пытались здесь потеснить, но ведь живут староверы и здравствуют поныне.

Во многих городах и сёлах старообрядцы возвели свои храмы, только в Риге ещё долго молились в самых разных зданиях, притом отнюдь бедностью не отличаясь. Первая, деревянная, моленная в городе в честь Успения Богородицы появилась лишь около 1760 года. Построил её на своей земле в Московском форштадте купец Большой гильдии (кстати, просто-таки исключительно немецкой организации) С. Дьяконов; да и наставник Фёдор Саманский был личностью уважаемой в наших краях. А в 1796 году в обход всех законов поставили новое здание. Строили его не по документам, а с устного дозволения генерал-губернатора; не деревянное, как положено было в форштадтах, а каменное — видно, была у раскольников своя «рука» в местной власти. Потом при нём же обосновались и школа, и больница, и богадельня, и мужской монастырь, и библиотека с ценными старинными книгами.

Да и другие моленные, одну в Московском форштадте, другую — в Петербургском, освятили в то же время. Но те не выстояли долго, да и не были ничем особо замечательны.

Во время нелепого пожара летом 1812 года обращаться к властителям было некогда, оттого все три храма пропали в беспристрастном пламени. Зажиточные староверы быстро нашли средства и два года спустя отстроили «Большую каменную» молельню получше старой. В 1823 году случилось пожертвование, повлиявшее на само название общины и храма: его совершил митавский купец Алексей Петрович Гребенщиков. В общем, жизнь у общины была небедной: «Крепость и процветание рижской старо­обрядческой общины, имеющей свои больницы, заводы, мызы и школы, когда их и помину уже не было в Москве, удивляло всех», — подметил писатель Николай Лесков, изучавший состояние староверов по государственному поручению. В 1886 году произошла реконструкция, так здание стало четырёхэтажным и обогатилось корпусом для призрения двух сотен женщин.

Как-то раз власть решила староверов заставить поделиться своими богатствами, а «неправильные» книги — отправить старому храму вдогонку. Только приступили к реализации этого плана, как вся община собралась с подручными орудиями и отстояла имущество. Так она получила право строить колокольню с золочёным куполом — когда с православного Христорождественского собора Советы сняли позолоту, он остался единственным в городе. Чертил его архитектор Александр Шмеллинг в 1905 году, следуя канонам югендстиля и примеру колокольни Ивана Великого в Кремле.

Сегодня моленная — шутка ли, вмещать пять тысяч человек! — и община Гребенщикова считаются крупнейшими на свете среди древлеправославных поморских.

56° 56' 16" N 24° 83' 5" E

В начале ХХ века покойникам мест на рижских кладбищах ещё было достаточно, но время шло, люди умирали, и свободного пространства становилось всё меньше и меньше. Это и побудило несколько рижских приходов обратиться в городскую думу с предложением выделить под упомянутые функции часть Царского леса. Идея родилась в 1904 году.

В ответ городской землемер Рудольф Штегманн констатировал, что уровень грунтовых вод там хоть и чуть повышен, но вполне регулируем; дума вынесла встречное предложение усопшим предоставить землю в Бикерниеки, однако не сделала и того. Просители не отступали, и обратились уже к правителю рижских садов Георгу Куфальдту, а последний поддержал идею и загорелся желанием перенять новейший опыт Западной Европы: создать кладбище по подобию ландшафтного парка.

Тем не менее, существенных продвижений не следовало, пока в 1909 году к мольбам не приложили обязательство за свой счёт возвести здание правления, часовню, хозяйственные постройки и забор. Город отреагировал обещанием не пожалеть земли, и спустя год приходы получили желаемое. За что получили и правила, в числе прочих, следующие:

Видно, Куфальдт всерьёз намеревался когда-нибудь видеть там парк, раз столь тщательно следил за чистотой пейзажа. Всё же 19 июня 1913 года местность была освящена как кладбище. Оттого же по проекту Вильгельма Неймана построили зал для ожидающих церемонию гостей. Временно его использовали как часовню.

А на настоящую часовню объявили всебалтийский конкурс, условием которого было предложение проекта здания на 400 сидячих и 100 стоячих мест, с алтарём и органом, а также колокольней, помещением для гробов с отдельным входом, и другими, не менее нужными. Победил в конкурсе, где, между прочим, было условие строить экономично, «Чёрный крест» архитектора Ханса Вернера, но поступили совсем уж рационально: до сих пор ничего не построили.

Приблизительно тогда же, 27 февраля 1914 года, некоторые приходы, чьи участки находились слишком далеко от единственного входа, возжелали прорубить второй — таким несложным путём появилось Второе Лесное кладбище, от Первого ничем не отделённое. Вот только с дорогой отцы города поступили несколько несправедливо: позволили просителям строить её на свои деньги, но оставили за собой право в любой момент отобрать путь.

Вторая часовня построена по проекту Эйженса Лаубе и освящена 15 декабря 1935 года, он же автор здания управления на овальной площади возле улицы Гауяс, которой симметричную постройку так и не возвели.

Саркандаугавские заводы привлекали много рабочих, которым было необходимо где‑то молиться. С конца XIX века и у православных, и у лютеран существовали свои церкви, лишь ни одного костёла поблизости не было, хотя на заводах трудилось довольно много католиков. 15 ноября 1909 года около тысячи их представителей собрались в доме общества «Павасарис» (ныне «Драудзиба») для решения наболевшей проблемы, в результате чего была составлена комиссия из шести человек для изучения вопроса, в МИД послали просьбу разрешить собирание пожертвований, а у городской думы попросили землю.

Разрешение получили, а 16 января 1912 года город выделил землю на углу нынешних Лимбажу и Саркандаугавас с условием, что церковь будет построена в течении трёх лет, а школа и хозяйственные здания — в течении шести лет со дня принятия решения. Но денег не хватало, и для начала соорудили временный деревянный храм. А когда почти все деньги собрали, началась война, потом, в 1915 году, эвакуировали заводы, и строить стало и не кому, и не для кого. До 1930 года о вопросе забыли.

Как раз тогда в Московском форштадте у костёла святого Франциска собирались разбить садик, для создания которого с Церковью договорились об обмене старого кладбища на участок земли в Саркандаугаве под новое кладбище и храм. Но до строительных работ на полученном месте было ещё далеко. Сначала молитвы проводились на первом этаже частного пятиэтажного дома на Дунтес, 52, где культовые помещения на 150 персон устроили в 1934 году. И только затем, 24 сентября 1935 года, был утверждён проект новой церкви в современном стиле.

Осенью заложили основы будущего здания, 27 октября их освятили и оставили грядущим поколениям деньги и все рижские газеты того дня. Потратить надо было около 200 000 латов, а такие огромные деньги приход никогда бы не собрал сам, поэтому помогали всем миром: президент страны дал 5 000 латов, гораздо щедрее него оказался старейшина Большой гильдии, за что папа Пий XI даже наградил его орденом святого Сильвестра. А в лотерее понтифик участвовал сам, передав красиво украшенный крест.

Строительство с трудом, но продолжалось и в военное время, что позволило уже в 1942 году при большом стечении народа освятить церковь и открыть для прихожан из Саркандаугавы, Вецмилгрависа, Межапаркса, Чиекуркалнса, Кундзиньсалы, Яунциемса, а также жителей домов на Ганибу дамбис и улице Дунтес до железнодорожных путей к товарной станции. А когда проходило время молитв, их хоронили там же, на кладбище — крупнейшем католическом в Риге.

56° 59' 46" N 24° 82' 2" E

Первая церковь в Саркандаугаве появилась в психоневрологической больнице. Для её пациентов вскоре после открытия построили лютеранский храм — небольшое деревянное строение с железной табличкой на стене, гласившей, что оно построено в 1826 году на средства генерал-губернатора Риги маркиза Паулуччи, не было даже органа. Несколько раз в месяц её посещали молодые священники из города.

За несколько десятилетий в окрестностях появилось столько заводов, что появился целый рабочий посёлок, а ему понадобилась церковь. Пока денег на свою собственную не находилось, решили делить с душевнобольными. Священники тоже не были против такого соседства, более того, они специально зазывали народ на службы.

Всё же своего прихода не было, и посещавшие церковь были приписаны к городским церквям. Собственный приход святой Троицы образовался только 22 октября 1869 года. Через два года, 27 июля 1871 года, нашли и священника: им стал помощник священника церкви святой Гертруды Карл Фромм.

Оставалось главное и самое приятное — строительство собственной церкви. Пригласили главного архитектора города Иоганна Фельско, тот создал проект в неоготическом стиле, выбрали красивое место на холме и приступили к строительству. Потом, когда стены были уже наполовину возведены, спохватились, что забыли положить первый камень. Положение исправили торжественной церемонией во второй половине лета 1876 года. После неё самые обеспеченные из присутствовавших пошли домой к священнику, где была устроена благотворительная лотерея для сбора денег на храм. Тогда это было в новинку, поэтому господ событие заинтересовало, и они оставили весьма приличную сумму.

Церковь освятили в 1878 году, там использовали орган из церкви «богоугодного заведения», установленный там примерно в 1855 году. Колокола заказали у мастера Швенна, который их украсил различными немецкими надписями, например: «Ich preise Dich zu allerzeit, o'heilige Dreieinigkeit — gegoßen bei Scwhenn 1878» («Всегда молю Тебя, о пресвятая Троица — отлито у Швенна в 1878 году»). Естественно, в 1915 году его эвакуировали, столь же естественно, что потом не вернули, но своё он всё-таки отслужил: полчаса звона, например, по усопшим, стоили рубль и 80 копеек.

С тех пор церковь значительных изменений не переживала. Разве что на близлежащем кладбище, основанном в 1900 году, в двадцатых появилась построенная неким меценатом часовенка.

56° 59' 54" N 24° 75' 1" E

Шведский король Густав II Адольф, завоевав Ригу в 1621 году, решил прогнать из города всех католиков, заставить их отдать лютеранам все храмы и не возвращаться. Сто лет так и было, но в 1721 году Пётр Первый приказал выделить им одно место для служб. Магистрат повиновался — что ещё оставалось делать — и выделил старый деревянный домик возле свалки мусора за палисадами. Но теперь они были довольны и этим, поэтому, построив небольшую капеллу, там молились вплоть до конца XIX века. Её остатки до сих пор видны за зданием по адресу Католю, 14 — католическим госпиталем, памятником архитектуры классицизма. В основном, рижскими католиками занимались францисканцы, поэтому нетрудно объяснить выбор покровителя церкви.

Возле церкви открыли кладбище, единственное в Риге, предназначенное для этой конфессии, просуществовало оно до 1879 года. За это время успел скончаться приехавший в Ригу в гости к дочери, примадонне рижского театра, известный немецкий композитор Конрадин Крейцер — это случилось в 1849 году. Первоначальное надгробие — белый мраморный крест — не сохранилось, поскольку в 1913 году скульптор О. Ферст создал новое — два камня друг на друге, сверху ещё один пирамидальной формы, увенчанный крестом. На камне находится медальон с портретом композитора, а на кресте находится надпись «Conradin Kreuzer».

Рига 1889 года уже не была так стеснена религиозными рамками, католицизм пробрался даже в старую часть города в лице церкви Скорбящей Богоматери, поэтому не было препятствий возводить современный, большой и солидный костёл. Работу над проектом поручили инженеру Флориану фон Вигановскому. Вскоре возвели стены, провели центральное отопление, рижский мастер Габленц выковал всё, что требовалось, художники написали картины для алтаря (одну — автора Якоба Миттенлейтера — нашли с 1795 года), и церковь можно было освящать, что и сделали в 1892 году.

Алтарь в саду поставили в 1929 году, после открытия верующие прошли торжественным шествием по улицам Риги.

Долгая история Католической семинарии в Латвии с конца Второй Мировой войны продолжалась возле церкви свтого Франциска. Сначала она работала в доме №14 по улице Католю, но его вдруг в 1951 году национализировали для нужд 61-ого детского сада. Для учёбы выделили соседний приходской дом №16, но и его спустя десять лет забрало государство, оставив семинарии только 230 м², не занятых 36‑ым домоуправлением. Было очевидно, что помещений не хватает, хотя после 1977 года рижская семинария получила статус всесоюзной и право принимать учащихся из всех республик, кроме Литвы, где подобное учебное заведение уже работало в Каунасе. Расширение начали с реконструкции старого сарая, получив 613 м². Затем (1988-1992) построили и новый корпус, где появилась и единственное в Риге культовое помещение, построенное при советской власти — небольшая часовенка.

То кладбище, о котором речь шла в начале статьи, ныне большинство рижан воспринимают как обыкновенный парк Миера, то есть Покоя, как напоминание о прежнем использовании территории. Между тем, ещё в 1908 году, при создании сада, садовнику Куфальдту напомнили о санитарных правилах, запрещавших на кладбищах какое‑либо строительство, а в том случае — кафе; с большими усилиями возвели домик сторожа. Увеселительные мероприятия вроде вечеров танцев или концертов тоже пресекались.

Пришедшему на смену Куфальдта Андрею Зейдаксу правила уже не мешали из-за истечения срока давности — ведь о кладбище вспоминали к 30‑ым годам ХХ века совсем немногие, зато им пришлись по душе эстрада на 5 000 слушателей, площадка для загара, песочница — каждому своё. После развлечения полезно подумать о смерти, решили проектировщики, и в 1927 году поставили скульптуру Рихарда Маурса «Memento mori».

Когда-то церковь святого Франциска была единственная, сохранившая традицию звонить три раза в день: на рассвете, в полдень и на закате, однако те, кто предпочитал утром выспаться, вынудили от первой части отказаться.

56° 56' 41" N 24° 81' 5" E