Шведский король Густав II Адольф, завоевав Ригу в 1621 году, решил прогнать из города всех католиков, заставить их отдать лютеранам все храмы и не возвращаться. Сто лет так и было, но в 1721 году Пётр Первый приказал выделить им одно место для служб. Магистрат повиновался — что ещё оставалось делать — и выделил старый деревянный домик возле свалки мусора за палисадами. Но теперь они были довольны и этим, поэтому, построив небольшую капеллу, там молились вплоть до конца XIX века. Её остатки до сих пор видны за зданием по адресу Католю, 14 — католическим госпиталем, памятником архитектуры классицизма. В основном, рижскими католиками занимались францисканцы, поэтому нетрудно объяснить выбор покровителя церкви.

Возле церкви открыли кладбище, единственное в Риге, предназначенное для этой конфессии, просуществовало оно до 1879 года. За это время успел скончаться приехавший в Ригу в гости к дочери, примадонне рижского театра, известный немецкий композитор Конрадин Крейцер — это случилось в 1849 году. Первоначальное надгробие — белый мраморный крест — не сохранилось, поскольку в 1913 году скульптор О. Ферст создал новое — два камня друг на друге, сверху ещё один пирамидальной формы, увенчанный крестом. На камне находится медальон с портретом композитора, а на кресте находится надпись «Conradin Kreuzer».

Рига 1889 года уже не была так стеснена религиозными рамками, католицизм пробрался даже в старую часть города в лице церкви Скорбящей Богоматери, поэтому не было препятствий возводить современный, большой и солидный костёл. Работу над проектом поручили инженеру Флориану фон Вигановскому. Вскоре возвели стены, провели центральное отопление, рижский мастер Габленц выковал всё, что требовалось, художники написали картины для алтаря (одну — автора Якоба Миттенлейтера — нашли с 1795 года), и церковь можно было освящать, что и сделали в 1892 году.

Алтарь в саду поставили в 1929 году, после открытия верующие прошли торжественным шествием по улицам Риги.

Долгая история Католической семинарии в Латвии с конца Второй Мировой войны продолжалась возле церкви свтого Франциска. Сначала она работала в доме №14 по улице Католю, но его вдруг в 1951 году национализировали для нужд 61-ого детского сада. Для учёбы выделили соседний приходской дом №16, но и его спустя десять лет забрало государство, оставив семинарии только 230 м², не занятых 36‑ым домоуправлением. Было очевидно, что помещений не хватает, хотя после 1977 года рижская семинария получила статус всесоюзной и право принимать учащихся из всех республик, кроме Литвы, где подобное учебное заведение уже работало в Каунасе. Расширение начали с реконструкции старого сарая, получив 613 м². Затем (1988-1992) построили и новый корпус, где появилась и единственное в Риге культовое помещение, построенное при советской власти — небольшая часовенка.

То кладбище, о котором речь шла в начале статьи, ныне большинство рижан воспринимают как обыкновенный парк Миера, то есть Покоя, как напоминание о прежнем использовании территории. Между тем, ещё в 1908 году, при создании сада, садовнику Куфальдту напомнили о санитарных правилах, запрещавших на кладбищах какое‑либо строительство, а в том случае — кафе; с большими усилиями возвели домик сторожа. Увеселительные мероприятия вроде вечеров танцев или концертов тоже пресекались.

Пришедшему на смену Куфальдта Андрею Зейдаксу правила уже не мешали из-за истечения срока давности — ведь о кладбище вспоминали к 30‑ым годам ХХ века совсем немногие, зато им пришлись по душе эстрада на 5 000 слушателей, площадка для загара, песочница — каждому своё. После развлечения полезно подумать о смерти, решили проектировщики, и в 1927 году поставили скульптуру Рихарда Маурса «Memento mori».

Когда-то церковь святого Франциска была единственная, сохранившая традицию звонить три раза в день: на рассвете, в полдень и на закате, однако те, кто предпочитал утром выспаться, вынудили от первой части отказаться.

56° 56' 41" N 24° 81' 5" E

Давным-давно, в XVII веке, на окраине города за пределами форштадтов возникло кладбище, где спустя столетие отвели место для православных и старообрядцев. В 1777 году архиепископ псковский Иннокентий, в ведении которого находилась Рига, разрешил прихожанам Благовещенской церкви — единственной православной в форштадте — возвести на кладбище часовню в честь Всех Святых. Рядом вскоре началось строительство более крупной церкви.

Первая удача новой церкви связана с поджиганием предместий в 1812 году: поскольку она стояла на пустыре, пламя не коснулось ни её, ни хранившихся там ценностей Благовещенского прихода. Следовала достройка храма и его освящение в 1815 году. По словам историка Гутцайта, выглядела церковь следующим образом:

Она из дерева, покоится на высоком фундаменте, так что к её входу, как и в Троицкой церкви на Митавском форштадте, ведут многие ступени. Стиль её византийско-московский: над нефом подымается один главный и четыре побочных купола, а в стороне — колокольня.

Не было это здание солидным и крепким, поэтому скоро обветшало, а уже тем более заменить его новым побудило решение генерала-губернатора Александра Суворова от 1851 года поделить Московский форштадт на две части, а соответственно и его православный приход.

В то же время положение дел оставляло желать лучшего из-за трупов, лежавших в церкви: их соседство носы прихожан выдерживать больше не могли, а старую часовню 1777 года ремонтировать власть не разрешала, поэтому единственным выходом вновь было возведение нового храма. Его освятили в 1855 году.

В 1869 году к нему пристроили колокольню, а с 1882 по 1884 год длилось возведение нынешнего здания в неороманском стиле (архитектор Янис Бауманис).

56° 56' 31" N 24° 82' 3" E

Нескончаемые войны не давали покоя Риге, а уж её предместьям приходилось страдать вдвойне, потому что редкое нападение обходилось без разгромления домов и церквей. Так и церковь Иисуса до её нынешнего вида пережила четыре воплощения, и каждый раз обретала всё больший размах и презентабельный вид.

А началось всё в 1635 году, в годы правления шведской королевы Кристины. Тогда рижане вздумали строить чуть поодаль от городских валов храм и назвать его в честь правительницы. Вроде бы и сверху разрешение получили, но вскоре в Ригу пришло известие: королева видела неприятный сон. Ей привиделось, что она восседала на двойном троне рядом с самим Богом, было страшно неловко, хотелось уйти, но правительницу держали и объясняли, что рижане, дескать, обожествляют её, и обязанности свои надо выполнять на месте. Пришлось королевиным указаниям внять и освятить новую церкoвь в честь Иисуса Христа.

Строительство завершили в 1638 году, использовав 18 000 камней из Любека, черепицу, жесть для покрытия шпиля — на всё ушло 108 274 марки и 8 рижских шиллингов. По традиции, церковь получила подарки от богатых рижан: витражи с гербами дарителей, алтарь от ратсгерра Хинтельмана, кафедра от золотых дел мастера Гарфейса и много прочего. Из всех этих ценностей остался лишь один золотой кубок стиля ренессанс, датируемый 1639 годом.

В 1656 году царь Алексей Михайлович и его войско совершили неудачную попытку завоевать Ригу. Хотя им это и не удалось, кое‑как напакостить получилось, в том числе поменять назначение упомянутой постройки с сакральной в фортификационную: насыпав полную церковь песка и расставив пушки, они вели обстрел города, а при отсутплении, в отместку, взорвали её. Перед этим были награблены орган и колокола.

Долгое время приход вынужден был существовать без церкви, и лишь в декабре 1688 года освятили новую, построенную по проекту мастера Руперта Биденшу, уже прославившегося к тому времени башней церкви святого Петра и пристройкой к церкви святого Иоанна. Новое здание прежде всего вызывало гордость в сердцах жителей всех предместий своими курантами, единственными вне городских валов.

Это было небольшое деревянное строение с четырьмя окнами с каждой стороны, небольшим возвышением над более низкой алтарной частью, где и помещались часы, и барочным фронтоном спереди. К сожалению, оно только на два года пережило предшественницу и погибло в обстрелах 1710 года.

Вновь негде было молиться прихожанам, однако в этот раз на помощь неожиданно пришёл магистрат города, предложивший небольшой дом в форштадте, который некоторое время служил церковью. Весной 1733 года было готово новое здание, спроектированное зодчим Томом Бухумом: снова деревянное, снова с часами на башне, лишь фронтон в технике фахверка не напоминал культовое сооружение, скорее какой-нибудь склад. Но люди были и таким довольны, тем более что с 1767 года храм украшал красивый алтарь в стиле барокко, исполненный Карлом Аппельбаумом, чьё другое творение, тоже алтарь, сохранилось в церкви святого Иоанна.

И снова война: в 1812 году она погибла в огне, но, как ни странно, восстановлена очень быстро по сравнению с предыдущими подобными ситуациями. Для градостроителей пожар — просто благодать, после него они смогли наконец создать такую планировку, какую им хотелось, и церковь Иисуса решили поставить на специальной восьмигранной площади на пересечении улиц. С 1818 по 1822 год строили храм по проекту Х. Ф. Брейткрейца (сам архитектор умер в 1820 году и не увидел готовое творение, освящённое 8 ноября 1822 года).

В 1889 году в церкви смонтировали орган фирмы Зауера, в 1938 году произвели небольшие изменения в интерьере по проекту Паулса Кундзиньша, но бóльших изменений не было, лишь честь называться самым большим деревянным зданием страны сравнительно недавно пришлось уступить ресторану «Лидо» на Краста.

56° 56' 30" N 24° 74' 1" E

Долгое время Задвинье вынуждено было существовать без своей лютеранской церкви из-за весьма странных указаний рижского магистрата. В них сначала запрещалось возводить свой храм как бы то ни было, в XVIII веке властители «смягчились» и дали великодушное разрешение, но с условием: не только вести строительство за свой счёт, но и выплатить церквям святого Иоанна и Белой Даугавгривской, к которым было приписано большинство задвинцев, компенсации за каждого ушедшего прихожанина. Лучше бы они просто отказали, чем так издеваться — просителям такие расходы были явно не по карману.

Гром не грянет — мужик не перекрестится. Старые предписания оставались в силе до несчастного случая на Пасху 1845 года, когда при пересеходе Даугавы вдруг начался ледоход, и пучина реки забрала многих прихожан. Такое случилось уже в 1744 году, но без жертв, а теперь, после такой трагедии поневоле пришлось дать деньги на строительство левобережной церкви — так же постановило и собрание Большой гильдии, произошедшее 18 февраля 1846 года, ровно триста лет после смерти Мартина Лютера.

Финансированием тоже занялась гильдия. Сначала намеревались отсчитать на строительство 10 000 рублей, но потом эта сумма возросла ещё на шесть тысяч, и вместо деревянной церкви было решено строить каменную. Старейшина Большой гильдии Эберхард Михаэль фон Булмеринг в декабре 1850 года тоже занялся благотворительностью и пожертвовал двадцать тысяч, из которых на восемь преполагалось приобрести землю и построить каменный дом для священника, а с оставшихся копить проценты и ежегодно выплачивать их тому же пастору: по 600 рублей. Получилось немного сэкономить: территорию под храм землевладелец Шварц подарил.

15 мая 1850 года зодчий Иоганн Даниель Фельско предоставил проект для утверждения, и вскоре начались работы. Новую церковь в довольно аскетичном неороманском стиле освятили 26 октября 1852 года. Нынешний вид — две башни со стороны входа вместо одной ближе к реке и алтарную апсиду, а главное, на треть большую площадь — здание приобрело после основательной реконструкции зодчим Генрихом Шелем в 1877-88 годах. Новые башни строились не только для красоты — в них были предусмотрены лестницы, чтобы вместе с балконом вместительность храма достигла двух тысяч человек.

Но, поскольку численность и латышского, и немецкого приходов росла, да и по некоторым другим причинам немцам к 1910 году захотелось построить себе отдельный храм — Новую церковь святого Мартина. Для этих целей нашли землю, подаренную потомком всё того же Шварца, и 58 000 рублей денег, только время оказалось неверно выбранным, ибо война прервала этот замысел. Теперь в архивах пылится нереализованный проект того здания в стиле национального романтизма, автор — архитектор Вильгельм Бокслафф.

В 1855 году освятили и орган с 14 регистрами работы мастера А. Мартина, выделявшийся своим красивым украшением. Но приходу пришёлся по душе и новый, установленный в 1893 году орган известной немецкой фирмы Валькер с двумя мануалами и 20 регистрами. Неприятное происшествие случилось перед Рождеством 1909 года, когда злоумышленники выкрали органные трубы, но вскоре они были восстановлены, а хулиганов так и не нашли.

При церкви, как водится, открыли и школу, это произошло 1 сентября 1853 года, в 1860 году начала работу воскресная школа; работала и библиотека с числом книг около тысячи. В 1878 году священник Штарк основал «Школу Анны» в Ильгюциемсе по нынешнему адресу Вильняс 2а — бесплатный приют на восемьдесят маленьких детей.

Первая Мировая война эвакуировала все колокола, прекратила работу школы по невостребованности. 8 января 1915 года приход открыл лазарет на двадцать мест, позже добавил ещё десяток. Уже 20 июля лазарет закрылся, зато помощь беженцам продолжалась. Деньги шли из добровольных пожертвований, ведь все счета были эвакуированы вместе с банками. Потом, в 1919 году, пришли большевики, устроили митинги в церкви, сидя в шапках и с папиросами, да вдобавок арестовали священника. Количество прихожан умемньшилось с двадцати семи тысяч примерно вдвое.

Как только стало поспокойнее, в том же 1919‑ом в храме провели электрическое освещение; в 1923 году купили новый колокол для курантов. Год спустя была приобретена и замена пропавшему в эвакуации основному колоколу: из тех, что вернули, а хозяина не нашлось. За него из принципиальных соображений, чтобы не возникло трудностей с разделом ценностей после постройки нового храма, заплатил только латышский приход. Впрочем, со временем беспочвенные надежды пропали, а после 1939 года прекратил существование и немецкий приход.

Когда советская власть пришла во второй и третий раз, она уже не насмехалась над церковью так, как в девятнадцатом году, хотя многие церковнослужители и пострадали. Старались хулиганы, несколько раз устраивавшие ночные беспорядки в храме, пока в 1973 году приход не решил раскошелиться на сигнализацию.

Гораздо древнее самой церкви кладбище, ведь директивы не запрещали хоронить умерших в своём районе. Годом основания самостоятельных рижских кладбищ можно считать 1772-ой, когда Екатерина Великая указом запретила класть покойников под церковными полами и снаружи, возле стен. А уже через год появилось престижное по задвинсим меркам Агенскалнское кладбище или кладбище Мартина. Чуть раньше открылось и Большое кладбище, и, странное совпадение, закрыли их примерно в одно время с одной целью — в случае с первым, в 1951 году для создания мемориального парка. В частности, это бы почтило память таких знаменитых людей, как фармацепт Иероним Гриндель или композитор Эмилс Дарзиньш. Жаль деревянную часовенку, построенную ещё в 1786 году, которую вандалы сожгли в семидесятых. В отличие от случая с органом, тут виновных даже не старались найти.

И всё-таки, хотя оно и находилось совсем рядом, Агенскалнское кладбище изначально отношения к церкви святого Мартина не имело и принадлежало всё той же церкви святого Иоанна, равно как и Торнякалнское кладбище не имело отношения к близлежащей церкви Лютера. Лишь 11 января 1882 года разрешили открыть собственное кладбище, ныне это в Плескодале. До тех пор прихожан хоронили также на Дзегужкалнсе и на Лазаревском, ныне Лачупском, кладбище. На последнем в 1907 году тоже получилось выхлопотать небольшой участок.

56° 57' 1" N 24° 42' 4" E

Саркандаугавские заводы привлекали много рабочих, которым было необходимо где‑то молиться. С конца XIX века и у православных, и у лютеран существовали свои церкви, лишь ни одного костёла поблизости не было, хотя на заводах трудилось довольно много католиков. 15 ноября 1909 года около тысячи их представителей собрались в доме общества «Павасарис» (ныне «Драудзиба») для решения наболевшей проблемы, в результате чего была составлена комиссия из шести человек для изучения вопроса, в МИД послали просьбу разрешить собирание пожертвований, а у городской думы попросили землю.

Разрешение получили, а 16 января 1912 года город выделил землю на углу нынешних Лимбажу и Саркандаугавас с условием, что церковь будет построена в течении трёх лет, а школа и хозяйственные здания — в течении шести лет со дня принятия решения. Но денег не хватало, и для начала соорудили временный деревянный храм. А когда почти все деньги собрали, началась война, потом, в 1915 году, эвакуировали заводы, и строить стало и не кому, и не для кого. До 1930 года о вопросе забыли.

Как раз тогда в Московском форштадте у костёла святого Франциска собирались разбить садик, для создания которого с Церковью договорились об обмене старого кладбища на участок земли в Саркандаугаве под новое кладбище и храм. Но до строительных работ на полученном месте было ещё далеко. Сначала молитвы проводились на первом этаже частного пятиэтажного дома на Дунтес, 52, где культовые помещения на 150 персон устроили в 1934 году. И только затем, 24 сентября 1935 года, был утверждён проект новой церкви в современном стиле.

Осенью заложили основы будущего здания, 27 октября их освятили и оставили грядущим поколениям деньги и все рижские газеты того дня. Потратить надо было около 200 000 латов, а такие огромные деньги приход никогда бы не собрал сам, поэтому помогали всем миром: президент страны дал 5 000 латов, гораздо щедрее него оказался старейшина Большой гильдии, за что папа Пий XI даже наградил его орденом святого Сильвестра. А в лотерее понтифик участвовал сам, передав красиво украшенный крест.

Строительство с трудом, но продолжалось и в военное время, что позволило уже в 1942 году при большом стечении народа освятить церковь и открыть для прихожан из Саркандаугавы, Вецмилгрависа, Межапаркса, Чиекуркалнса, Кундзиньсалы, Яунциемса, а также жителей домов на Ганибу дамбис и улице Дунтес до железнодорожных путей к товарной станции. А когда проходило время молитв, их хоронили там же, на кладбище — крупнейшем католическом в Риге.

56° 59' 46" N 24° 82' 2" E

Даугаве нравилось менять своё русло, и если бы не дамбы да ГЭС, занималась бы она этим и по сей день. Когда всего этого ещё не было, река сделала бесполезной старую Даугавгривскую крепость.

Так началась история современной Даугавгривской крепости, ведь старое устье всё мельчало и мельчало. В 1567 году поляки, шестой год ждавшие сдачи Риги, построили небольшое укрепление на нынешнем месте. Его комендант Ян Островский прославился грабежами кораблей, следовавших в рижский порт, уничтожением навигационных знаков. Рижане ответили созданием должности «водного капитана», дали ему пару десятков вооружённых войнов — их дом расположился на правом беругу Буллюпе. Поскольку поляки ждали, пока Рига сама примет власть короны, существенных конфликтов за те двадцать лет не происходило.

Уже потом, 1 августа 1608 года шведы, управляемые Мансфельдом, захватил бывшую крепость Острвоского, но не осмелились идти на город, поэтому там, где Даугава пробила новое, более глубокое устье, возвели небольшой шанец и прозвали его «Neumünde» («Новое устье»). Через два месяца командир отправился в Швецию, оставив на наших берегах лишь гарнизон из 250 человек. Такое обстоятельство было на руку Ходкевичу и его польскому войску, которые без труда одолели солдат. Оскорблённые, шведы вернулись в 1617 году, но ушли после такого же результата, и лишь в 1621 году им повезло. Осмотрев полуразрушенную Неймюнде, в 1624 году король Густав Адольф повелел её восстановить. Так началась современная история защиты устья Даугавы. Оглядев старую крепость, шведы нашли её разрушенной и бесполезной, потому уничтожаемой — только стоило перевезти несколько десятков пригодных пушек.

А о новой, наоборот, заботились. В 1641 году её перестроили по планам генерала Роденбурга, уподобившего крепость нидерландским аналогам. Потом, с 1670 года и до самой Северной войны, её долго меняли по системе маршала Вобана. Гарнизон составляли от двух до пяти рот, их семьи составляли население предместья — нынешней Даугавгривы. Устье Лиелупе, — тогда это ещё было именно её устье, — стало местом стоянки нескольких военных и почтовых кораблей. Появилась церквушка, с 1680 по 1683 год в ней проповеди читал Эрнст Глюк, переводчик Библии и Катехизиса на латышский и приёмный отец будущей Екатерины Великой. В 1680 году старая крепость была окончательно упразднена, и Неймюнде получило современное название.

Следовала Северная война, к Дюнамюнде подобрались саксонцы и в марте 1700 года успешно осадили крепость. Они тоже стали её чинить, при этом переименовав в Августусбург в честь польского короля и саксонского курфюрста Августа II. В следующем году пришёл Кар XII и его шведы, в декабре побомбили крепость с холмов Болдераи, и забрали. Старое имя было возвращено.

В 1710 году сдалась Рига. Шереметьев пошёл завоёвывать и Дюнамюнде и поставил свои пушки всё на тех же холмах. В книге В. Е. Жамова «Крепость Усть-Двинск» говорится следующее:

Граф Шереметьев, прибывший в Болдераа в апреле месяце приказал возвести еще один редут на небольшом острове на р. Двине, чтобы прервать Динамюнде связь с Ригой. Был возведен редут в самом устье р. Двины, Динамюнде отрезали от Швеции. В крепости начался голод. Шереметьев на правом берегу реки Аа Курляндской поставил пушки — напротив крепости. В крепости от голода началась чума. Комендант крепости Штакельберг решил сдаться. Согласно условиям капитуляции гарнизон крепости вышел с оружием, с громкой музыкой и распущенными знаменами.

Русские тоже внесли в развитие фортеции свой вклад: были построены, новые казематы, главные ворота, многие береговые батареи и форты. Гарнизон получил новую церковь Спаса-Преображения: в 1775 году архитекторы Сигизмунд Зеге и Кристоф Хаберланд перестроили старую шведскую кирху. В 1873 году на Рождество была освящена и лютеранская моленная. В крепости, помимо станции электрического телеграфа, действовала и своя почтовая голубятня. В 1864‑ом в Дюнамюнде рыли артезианский колодец — питьевую воду нашли на глубине 53,4 метров.

Ровно весь 1743 год в коменаднтском доме крепости содержались сверженная Анна Леопольдовна, её сын Иван VI и муж Антон Ульрих. До того их держали в Цитадели, потом отправили на север, в Холмогоры под Архангельском. В 1804‑ом из Дюнамюнде в Швецию отправился французский король-беженец Людовик XVIII, которого российское правительство больше не желало укрывать в Митаве-Елгаве.

С 1893 года фортеция и окрестности носили переведённое на русский имя: «Усть-Двинск».

Минул десяток лет, и пошли разговоры о необходимости сноса крепости. Мол, артиллерийскими батареями заполнено всё побережье, новые казармы в Болдерае тоже подоспели, а на дворе уже двадцатый век, и бастионами со рвами никого не испугаешь. В 1910 году эти разговоры утихли, крепость получила третью, низшую, категорию, и подверглась модернизации.

Так она встретила Первую Мировую, когда гарнизон расположился на всём побережье от Царникавы до Слоки, крепость обтянули в с десяток рядов колючей проволоки, затопили Спилвиские луга, устроили огневые точки на окрестных холмах, а десять близлежащих километров по морю заполнили минным полем. Именно в Усть-Двинске в 1915 году образовался Первый Даугавгривский батальон латышских стрелков — хоть официально никакой Даугавгривы и не было. В той же крепости собрались Второй Рижский и Третий Курземский.

А в 1917 году пошли братания солдат с немцами, так что противник все необходимые уловки разузнал и в сентябре принудил защитников покинуть фортецию. Те, ясное дело, не обрадовались перспективе передачи крепости супостату, сняли стяг и вслед последнему войну устроили «салют» на многие километры вокруг города, да, не сочтите за метафору, сожгли за собой понтонные мосты через Даугаву. Осмотрев со времнем руины, латвийская власть решила объект не восстанавливать за ненадобностью, лишь использовать некоторые здания как склады, гауптвахту и т.д.

Заметили военные и церковь, побитую во время боёв с Бермонтом 15 октября 1919 года. Православная церковь в лютеранской армии оказалась лишней, потому приговорённой к сносу, не спасли даже правила 1932 года. Они гласили, что рейд рижского порта определяется, в частности, радиусом в 7,5 километров от высочайшей колокольни. Одну башню взорвали, вторая оказалась крепче, поэтому её начали разбирать вручную, при этом разбился рабочий. К приходу советских войск не стало только самой верхней части, вместо которой после войны быстро построили резервуар с водой: пленные, содержавшиеся в крепости, нуждались в «водонапорке». Она сохранилась и поныне, пусть и разваливается.

Военные оставались до 1995 года. В 1999 году крепость попала в частные руки фирмы «Aumeisteru muiža», та долгое время ничего не предпринимала, и какая судьба ожидает один из ценнейших архитектурных памятников страны, никто точно сказать не сможет.

В фортеции до сих пор стоят крепкие валы и остатки двух интересных зданий — церкви и загадочного дома посередине. Толщина его стен достигает двух с половиной метров, потому никакие вызрывы его, как неоднократно ни пытались военные, его не брали.

57° 27' 0" N 24° 23' 3" E

http://www.angelfire.com/bug/r… – книга В. Е. Жамова «Крепость Усть-Двинск» 1912 года издания.

Первая церковь в Саркандаугаве появилась в психоневрологической больнице. Для её пациентов вскоре после открытия построили лютеранский храм — небольшое деревянное строение с железной табличкой на стене, гласившей, что оно построено в 1826 году на средства генерал-губернатора Риги маркиза Паулуччи, не было даже органа. Несколько раз в месяц её посещали молодые священники из города.

За несколько десятилетий в окрестностях появилось столько заводов, что появился целый рабочий посёлок, а ему понадобилась церковь. Пока денег на свою собственную не находилось, решили делить с душевнобольными. Священники тоже не были против такого соседства, более того, они специально зазывали народ на службы.

Всё же своего прихода не было, и посещавшие церковь были приписаны к городским церквям. Собственный приход святой Троицы образовался только 22 октября 1869 года. Через два года, 27 июля 1871 года, нашли и священника: им стал помощник священника церкви святой Гертруды Карл Фромм.

Оставалось главное и самое приятное — строительство собственной церкви. Пригласили главного архитектора города Иоганна Фельско, тот создал проект в неоготическом стиле, выбрали красивое место на холме и приступили к строительству. Потом, когда стены были уже наполовину возведены, спохватились, что забыли положить первый камень. Положение исправили торжественной церемонией во второй половине лета 1876 года. После неё самые обеспеченные из присутствовавших пошли домой к священнику, где была устроена благотворительная лотерея для сбора денег на храм. Тогда это было в новинку, поэтому господ событие заинтересовало, и они оставили весьма приличную сумму.

Церковь освятили в 1878 году, там использовали орган из церкви «богоугодного заведения», установленный там примерно в 1855 году. Колокола заказали у мастера Швенна, который их украсил различными немецкими надписями, например: «Ich preise Dich zu allerzeit, o'heilige Dreieinigkeit — gegoßen bei Scwhenn 1878» («Всегда молю Тебя, о пресвятая Троица — отлито у Швенна в 1878 году»). Естественно, в 1915 году его эвакуировали, столь же естественно, что потом не вернули, но своё он всё-таки отслужил: полчаса звона, например, по усопшим, стоили рубль и 80 копеек.

С тех пор церковь значительных изменений не переживала. Разве что на близлежащем кладбище, основанном в 1900 году, в двадцатых появилась построенная неким меценатом часовенка.

56° 59' 54" N 24° 75' 1" E

Как известно, Троице-Задвинская церковь, ныне располагающаяся в Агенскалнсе, изначально украшала набережную на Кливерсале. Первые сведения о ней относятся к 1453 году, потом её существование освидетельствовано письменно вплоть до 1618 года, следующие лет сто хроники молчат. Предпоследнюю построили в 1780 году в городе Поречье Смоленской губернии из сосновых брёвен, привезли на стругах и собирали уже на месте. 1 августа 1781 года храм освятили. Постоянных священников у него не было, и каждую весну приглашали монахов из двух монастырей в Витебской губернии; численность прихода тоже сильно колебалась, но в 1813 году церковь посещали 220 военослужащих и 60 местных православных.

Деревянный храм со временем начал разрушаться, оттого в середине XIX века было получено разрешение Рижской Духовной консистории на сбор средств. Другой причиной, требовавшей переноса церкви, стал нарастающий шум промышленно-портовых окрестностей, из‑за которого порой даже приходилось прерывать богослужения. Такое прошение поступило городским властям ещё в 1865 году, но дело не продвигалось ещё ближайшие два десятилетия. Наконец, в 1891-ом за 11 000 рублей приобрели участок в тогдашнем центре Агенскалнса. Тотчас же начали готовить место к работам и 25 мая 1892 года заложили первый камень.

Проектирование доверили архитектору Янису Бауманису, но тот неожиданно скончался в самый разгар работ, и обратились к другому зодчему, Владимиру Лунскому. Тот в соавторстве с инженерном Борисом Эпингером создал нынешний храм в эклектичном стиле московского барокко. Кстати, на старых открытках Троице-Задвинская церковь покрашена в белый цвет, а главный из десяти куполов и ещё один поменьше украшает чистое червонное золото. Новое здание освятили 5 ноября 1895 года, а старое снесли, как и собрали, за одни сутки: 8 октября 1895 года.

Долгое время у прихода не было своего собственного кладбища, пока в 1861 году ему не выделили небольшую территорию возле Елгавского шоссе. В 1893 году там на 100 000 рублей, полученных от неизвестного благотворителя, построили небольшую церковь Христа Спасителя.

56° 56' 38" N 24° 48' 5" E

8 марта 1881 года священник Вильгельм Штолл пожертвовал на строительство храма 100 рублей и призвал других не отставать в благом деле. В 1883 году последовало собрание, решившее обогатить Торнякалнс и его жителей новой церковью. Присутствовавшие собрали 17 000 рублей, за последующие четыре года добавилось ещё 32 тысячи. Упомянутое событие случилось в день 400-летия с рождения реформатора: напоминиает историю с церковью святого Мартина, не правда ли? Так и вышло, что в Задвинье есть два храма с именем одной и той же личности.

Просьбу императору отослали в 1884 году, и он строить позволил, в мае следующего года городская дума не пожалела 2 544 квадратных саженей для церкви и 636 — для приходского дома. О последнем думать много не пришлось: в то время банкир Паул Шварц ждал окончания работ над проектом своего дома на углу современных Сколас и Элизабетес, и находившийся там деревянный дом начала XIX века по совету зодчего разобрали и отправили на улицу Индрикя, 8, где тот и поныне служит прихожанам.

Повезло не настолько и случайно, если знать, что тот же архитектор Йоханн Кох работал и над храмом. Собрались почтенные мужи из Малой и Большой гильдий, 19 октября 1888 года заложили первый камень, по которому по три удара каждый совершили городской голова и автор проекта, и 24 февраля 1891 года церковь освятили. Денег потратили немало: 84 000 рублей.

Через пару лет добавился орган фирмы «E. F. Walcker & Co», что собирались расширять перед войной, средства нашли, но известная причина разрушила планы, а потом инструмент просто покрушили вандалы. Только с девяностых он вновь слышен.

Достаточно катаклизмов пережил храм на высоком холме: в 1919‑ом с башни бермонтовцы наблюдали Ригу, а в 1965 году её зачем‑то пожгли, тогда пропал алтарь; замену нашли в Англиканской церкви, закрывавшейся к тому времени.

Собственное кладбище у церкви было, но вовсе не поблизости, а на песчаных дюнах Зиепниеккалнса.

56° 55' 43" N 24° 51' 5" E

В начале ХХ века покойникам мест на рижских кладбищах ещё было достаточно, но время шло, люди умирали, и свободного пространства становилось всё меньше и меньше. Это и побудило несколько рижских приходов обратиться в городскую думу с предложением выделить под упомянутые функции часть Царского леса. Идея родилась в 1904 году.

В ответ городской землемер Рудольф Штегманн констатировал, что уровень грунтовых вод там хоть и чуть повышен, но вполне регулируем; дума вынесла встречное предложение усопшим предоставить землю в Бикерниеки, однако не сделала и того. Просители не отступали, и обратились уже к правителю рижских садов Георгу Куфальдту, а последний поддержал идею и загорелся желанием перенять новейший опыт Западной Европы: создать кладбище по подобию ландшафтного парка.

Тем не менее, существенных продвижений не следовало, пока в 1909 году к мольбам не приложили обязательство за свой счёт возвести здание правления, часовню, хозяйственные постройки и забор. Город отреагировал обещанием не пожалеть земли, и спустя год приходы получили желаемое. За что получили и правила, в числе прочих, следующие:

Видно, Куфальдт всерьёз намеревался когда-нибудь видеть там парк, раз столь тщательно следил за чистотой пейзажа. Всё же 19 июня 1913 года местность была освящена как кладбище. Оттого же по проекту Вильгельма Неймана построили зал для ожидающих церемонию гостей. Временно его использовали как часовню.

А на настоящую часовню объявили всебалтийский конкурс, условием которого было предложение проекта здания на 400 сидячих и 100 стоячих мест, с алтарём и органом, а также колокольней, помещением для гробов с отдельным входом, и другими, не менее нужными. Победил в конкурсе, где, между прочим, было условие строить экономично, «Чёрный крест» архитектора Ханса Вернера, но поступили совсем уж рационально: до сих пор ничего не построили.

Приблизительно тогда же, 27 февраля 1914 года, некоторые приходы, чьи участки находились слишком далеко от единственного входа, возжелали прорубить второй — таким несложным путём появилось Второе Лесное кладбище, от Первого ничем не отделённое. Вот только с дорогой отцы города поступили несколько несправедливо: позволили просителям строить её на свои деньги, но оставили за собой право в любой момент отобрать путь.

Вторая часовня построена по проекту Эйженса Лаубе и освящена 15 декабря 1935 года, он же автор здания управления на овальной площади возле улицы Гауяс, которой симметричную постройку так и не возвели.