Несколько ссылок про усадьбу в Сужи:
http://explorers.lv/content/vi… — экспедиция сайта Explorers.lv
http://forum.myriga.info/?show… — обсуждение на «Беседах о Риге»
http://www.rigacv.lv/trip/suzi — экспедиция участников «Бесед о Риге»

57° 10' 2" N 24° 12' 16" E

http://www.castle.lv — «Латвийские средневековые замки» — фотографии, хроники, персоналии епископов, магистров Ливонского ордена. Большая коллекция ссылок.
http://www.pilis.lv — большинство замков, дворцов и усадеб Латвии. Информации много, хотя и весьма сложно найти необходимый раздел.

25 мая 1773 года возле Анна Катарина фон Шильдер приобрела небольшое поместье у крутого поворота дороги на Бауску. В 1784 году хозяйка скончалась, и дома — земли по‑прежнему оставались во владении города — два года населяли её сыновья. Потом, 26 июня 1786 года старейшина Большой гильдии Карл Фридрих Хульзен купил всё имущество на аукционе, расставшись с 3 006 талерами. Но и он не задержался надолго: с 1810 по 1885 год там хозяйничало семейство Бранденбургов.

Молва утвреждает, что один из его представителей прославился как жестокий человек, а его сын оказался невероятным проказником. Как-то раз он якобы поспорил, что на Лиго на Даугаве будет лёд и выйграл: запасшись зимой материалом, он сохранил его в погребе и выкинул в самый разгар лета. В другой раз он будто три дня гнал по мосту через Бишумуйжас гравис животных — лягушек из мешка, — таким образом, прочее движение испытывало некоторые неудобства.

Из ощутимых свидетельств хозяйствования Бранденбургов можно назвать новый комплекс усадьбы в стиле классицизма, который был построен около 1820 года и сохранился поныне. Жаль, но то же самое нельзя сказать про его интерьер: промышленники, позднее устроившие там конторы и производства, не увидели истинной ценности ни овального зала с росписями, ни декоративного паркета, ни голландских изразцов, ни многого другого. К счастью, дом садовника, жилой дом, конюшни и главная аллея ещё сохранились. Другой усадьбе повезло ещё меньше: Букайшумуйжу или «Fockenhof» снесли ещё в XIX веке, теперь только по названию улицы Букайшу можно догадыватья об её живописном расположении на берегу Даугавы неподалёку.

Во время Первой Мировой войны владельцы покинули свои дома, и здание долго пустовало. 7 марта 1928 года за постройки наследникам прежних хозяев 40 000 латов уплатил жилищный кооператив «Mans nams», который намеревался возводить на территории жилые дома, но генеральный план развития города внезапно сделал своё чёрное дело: Бишумуйжа была обозначена зелёной зоной. Оттого, несмотря на включение усадьбы в список памятников архитектуры 19 января 1928 года, кооператив не смог содержать исторические здания, и вскоре земли попали на аукцион. В 1950 году там расположились помещения завода «Rīgas stikls».

Как попасть в усадьбу? Когда сойдёте на кольце десятого трамвая, идите направо и выискивайте дорожку по правую руку в лесу. Там и находятся здания, официально числящиеся по адресу Баускас, 147а.

Ныне они поглощены индустрией, которую уже два столетия назад в Бишумуйже осваивать начал сам помещик Бранденбург, вдохновлённый примером мануфактуры Раве на другом конце города. В 1811 году было построено первое, а спустя пять лет — и второе, четырёхэтажное, здание сахарной фабрики. Затем, в 1848 году, сын фабриканта приобрёл территорию Катлакалнской мельницы и учредил масляную фабрику, заместо которой в 1871 году Людвиг Редер и Гумал Кнопп открыли бумажную фабрику. Всё тот же Бранденбург в 1860 году стоял у истоков ленточной фабрики, которую осенью 1908 года после пожара приобрёл представитель акционерного общества «Вулкан» Аарон Гиршман, приспособившего здания для производства спичек.

В XVIII-XIX веках многие рижские мануфактуры использовали энергию ветряных мельниц в своей работе — ветряков в Риге насчитывалось около двадцати, — но к середине XIX века многие уже перешли на паровую тягу, таким образом, ветряная мельница Бишумуйжы в начале ХХ века была явным анахронизмом, зато — единственной в городе на тот момент.

В 1828 году в очередной раз расширяли границы города, в тот раз в черту Риги внесли весьма обширную территорию, включая Бишумуйжу, совсем малозаселённый район. Позже всё пошло по обыкновенному сценарию превращения деревни в промышленный район, росло население, строились дома, постепенно образовался один из семи рижских рынков тех времён, работали различные общества и курсировал трамвай. Последовала война, эвакуация и кризис, после войны обуревший всю страну. кое‑как возобновили работу некоторые фабрики, в середине 20‑ых восстановили сильно попорченную войной трамвайную линию, но об общем настроении можно судить, съездив в тихую окраину Бишумуйжу.

56° 54' 44" N 24° 83' 1" E

В 1528 году документы впервые упомянули эту по большей части летнюю усадьбу в нынешней Югле и её хозяина Торавеста. Точнее, «Thor Avest», где первая часть подобно традиционным "zur" или "von" обозначала особое значение носителя фамилии. Впрочем, никого эти подробности не интересовали, когда название владения сначала преобразили из «Thor Avesthof» в «Trastenhof», а оттуда уже недалеко было и до «Straßenhof», весьма близкого к нынешнему имени.

Со временем на подвластной территории появились два крестьянских двора — Одиня и Кулы — которые платили оброк рыбой, ячменём, рожью и картофелем, а также отрабатывали барщину. Основными же их занятиями было рыболовство и продажа напитков отдыхавшим на озере городским гостям, которых ещё иногда катали на лодках.

Род Тор Авестов владел имением до середины XVII века, а упоминать всех владельцев — лишь утомлять читателя, поэтому скажу лишь о самых примечательных; тем более, у усадьбы в истории хватает более захватывающих моментов. Следующим назову барона Вольдемара фон Будберга, под чьим контролем имение находилось с 1764 по 1781 год. Как раз тогда, к 1770 году, поспело гланое здание стиля барокко, поныне радующее глаза прохожих на улице Юглас, 14.

Потом был старейшина Большой гилдии Герман фон Фромхольд, которого сменила его вдова Доротея. Без лишней скромности она окрестила существовавший уже к тому времени ландшафтный парк «Весёлой рощей Доротеи» — «Dorotheens Lustwäldchen», — ставший вскоре попросту «Dorotheen Lust». В центре был установлен обелиск с четырьмя отдельными стихотворными надписями на немецком по бокам:

По призыву своих
Друзей здесь
По‑братски за руки взялись
Природа и искусство.

Дружба это место отвела
Для приятного времяпрепровождения
И назвала его
Радостью Доротеи.

Для разумного веселья,
Сердечной дружбы,
Самопостижения
В одиночестве.

Да здравствует каждый,
Кто с умом вкушает,
А не мешает, разрушая,
Радости запоздалого странника.

Не изыски пера, конечно, зато живописная местность восполняла небольшие поэтические огрехи и манила утомлённых городской суетой. Вот только живописной ей оставалось быть недолго: в 1827 году усадьбой завладел промышленник Пихлау. Он решил использовть земли в логичных для своего рода деятельности целях и основал текстильную мануфактуру, где нанятые в российской глубинке крепостные делали полушерстяные и хлопковые ткани и отправляли их в ближайшие области империи. Через дорогу для них построили три барака, и все они ныне — памятники зодчества. Спустя два десятилетия фабрикант расширил производство, отчего оно вскоре стало крупнейшим и известнейшим в своей отрасли. Английские станки умолкли лишь в 1915 году, когда мануфактуру «Pychlau» отправили в Московскую губернию.

Память о чудаковатом потомке Пихлау несёт близкий к усадьбе водоём. К концу XIX века промышленник задумал перекрыть небольшую речку, которая несла воды окрестных озёр: она затопляла его владения. Но тут потоп случился на полях в Дрейлини, а обиженные крестьяне отправились в рижскую думу. Та постановила Пихлау вырыть новый сток для водоёмов — нынешнюю Страздумуйжскую канавку.

Долго помещения не пустовали: вечером 2 июля 1919 года там встретились представители эстонских частей с Железной дивизией фон дер Гольца. Переговоры, начатые в 21:00, затянулись до полчетвёртого утра, но в итоге было подписано перемирие, вошедшее в историю под именем Страздумуйжского. Оно предписывало, что в полдень 3 июля воюющие стороны должны были прекратить бои, а немецкая армия — начать как можно быстрее покидать Латвию. В частности, до 18:00 5 июля немцам следовало освободить Ригу и окрестности. В конце концов все остались довольны: союзники решили, что кое‑чего добились, а немцы и не думали выполнять пункты договора.

Казалось бы, хватит военных переживаний, но самое ужасное ещё предстояло: фашисты в 1942 году устроили в Страздумуйже концлагерь. И пусть считалось, что условия проживания в этом были лучше, чем в других, но тех 1 300 убитых из 1 800 находивишихся в лагере под конец его существования это обстоятельство вряд ли утешало.

Тем временем в другой части усадьбы вследствие великодушия фабриканта уже давно хозяйничали незрячие. Их школа была основана в 1872 году в Агенскалнсе, на Звану, 8, но уже с 1884 года находилась в Страздумуйже. Там же расположилось и правление основанного в 1926 году Латвийского общества незрячих, и прочие схожие организации. С 1954 года велось строительство особого городка слепых, так что внимательный рижанин должен был бы заметить некоторые отличия улиц Юглы от улиц других районов Риги.

Если же он проникнет и на территорию парка, то увидит два памятника: Луи Брайлю (1809—1852) и Незрячему Индрикису (1783—1828). Первому слепые многих стран благодарны за изобретённый рельефный метод печати, а второй считается одним из первых латышских поэтов. В том же парке ещё цел домик садовника 1805 года постройки.

Удивительно пестра летопись Страздумуйжы: за время своего существования она сменила не меньше пяти функций!

56° 59' 3" N 24° 15' 0" E

Посёлок Трисциемс, возникший возле устья Ланги на северном берегу Кишезерса, почти ничем не приметен. Обыкновенные домишки, построенные вразброс, и всё. До присоединения к Риге у тамошних улиц даже названий не было. Только Мангальская усадьба кое‑как оживляла это повествование. Упомянутое уже в XVI веке, последнее её барочное здание было построено в середине XVIII века и в 1990-ых исчезло. Впрочем, оно тоже было весьма скромно.

Странная история с этим названием — Мангали. Происходит оно от слов «Magnus hof», означающих большую усадьбу; изначально оно и обозначало ту самую усадьбу. До 1949 года на картах можно было отыскать Мангальскую волость, которую сейчас поделили Адажи, Царникава и Гаркалне. Это была самая непригодная для сельского хозяйства волость Латвии: полезные земли занимали лишь 3,8% её площади. Но вот откуда взялось название станции Мангали — совсем неясно. Раньше она называлась Мюльграбен, потом Дзирнупе (мельничная река) и не имела никакого отношения к Мангальской волости. Нынешнее имя появилось лишь во второй половине 1950-ых.

Уже в 30‑ых годах ХХ века градостроитель Арнольд Ламзе приметил это место для строительства односемейных двух- и трёхэтажных коттеджей. Таким образом, там бы поместились 35 000 человек. Но совсем другую судьбу тихому Трисциемсу ковали советские градостроители. Территорию нарекли «Зоной А» и в 1963 году объявили конкурс на застройку многоэтажными домами уже на 86 000 жителей. Проект провалился, поскольку никто не рискнул связываться с дюнами, которых удерживал лесок, растущий по краям Трисциемса: в окрестных посёлках и в наши дни остаются дома, полностью зарытые в песке, есть они, например, и в Зиепниеккалнсе, и в Болдерае, куда в начале ХХ века даже специально ездили покататься с песчаной горки.

57° 31' 3" N 24° 82' 0" E

В XIX веке у новообразовавшейся латышской интеллигенции появился интерес проснулся интерес к культуре своего народа, в лифляндской столице ему способствовала деятельность Рижского Латышского общества. Именно оно серьёзнее всех восприняло проведение в городе X Всесроссийского конгресса археологов в 1896 году: устроило выставку за теперешним Национальным театром. Собственно, это и был первый в Риге этнографический музей под открытым небом — проработавший всего месяц, весь август.

Восемь экспедиций собирали материалы: дары природы, творчество, предметы, картины, фотографии, модели больших вещей, такие как дома в масштабе 1:12 и некоторые орудия труда в 1 к 3. Некий курземский крестьянин прислал собственное изобретение — модернизированное устройство для сева. В другом отделе за 10 копеек продавали каталог из двух сотен описаний целебных трав. В целом, экспозиция состояла из главного здания, красивого садика, музыкального павильона, театральной площадки для сценок из жизни народа. И три настоящих дома. Часть выставки отвели эстонцам, у них материалы сводились, в основном, лишь к одежде и изображениям людей, тем не менее, эти темы были отражены достаточно полно. Действо, обошедшееся в 20 000 рублей, привлекло множество посетителей и легко окупилось.

Потому в определённых кругах всё отчетливее прорисовывалось желание обогатить город солидным Латышским музеем. Сначала эти мысли звучали лишь в упомянутом Обществе, после организованной же в 1909 году Рижским обществом архитекторов экскурсии в Стокгольм к нему присоединилось ещё одно. Вероятно, там зодчие посетили Скансен, пионер музеев под открытым небом, и 10 марта следующего года провели собрание, посвящённое созданию аналога в Риге. Сошлись, что и здесь нельзя обойти вниманием северных соседей; городские власти вроде как были готовы выделить землю в Царском лесу, он же Межапаркс.

Минули два года, и в 1912‑ом те же организации объявили уже конкурс, в условиях которого не было ничего скансенообразного: требовалось монументальное здание на месте выставки. Победил архитектор Эйженс Лаубе с внушительного вида зданием неоклассического стиля, но, как и большинству больших проектов, этому помешала война.

После неё профессор Паулс Кундзиньш вновь поднял вопрос о создании Этнографического музея — под открытым небом. Идею одобрили в 1924‑ом, первые постройки, — Видземское подворье, — обосновались на лесистом берегу озера Юглас в 1928 году, когда государство выделило для этого замысла 58,23 га земли, а посетителей к ним подпустили только в 1932 году. Хоть он и не был первым в Европе, многие подобные музеи в близких и далёких странах открылись уже после нашего и по его примеру. С тех пор количество построек только растёт, и сейчас их уже более сотни, да и прочих экспонатов немало — около ста тысяч.

Но задолго до привезённой деревенской старины у входа в музей появился ансамбль более городского вида — усадьба Буэнавентура (Баложи), точно существовавшая к 1545 году, когда владельцем числился некто Лоренц Октен. С того времени, конечно, ничего не сохранилось; следующий хозяин, Буэнавентура Мюллер, властвовал с 1625 года и своим именем обеспечил одно из наименований поместья. Другое же название исходит от Яниса Балодиса, принявшегося за управление усадьбой в 1780 году. Так один комплекс получил два равноценных названия.

Последний владелец, барон фон Вульф, полчуил вожжи правления в 1823 году и оставил более материальное свидетельство о своём пребывании на берегу Юглского озера: все здания, за исключением одного, ещё в 1937 году перемещённого в музей. При нём же Г. А. Бертель арендовал части усдьбы, где производил и уксус, и хлеб, и спирт, и померанцевое масло, а также приторговывал водкой. Для работников фабрикант возвёл несколько жилых домов, а комнаты в усадьбе летом сдавал дачникам.

Затем случилась аграрная реформа, усадьбой завладело Адажское лесничество, а предприятию «Ķimeņi» досталась часть земель. Лесной департамент в 1920 году дополнил Баложи ещё одним домом для собственных нужд, и комфортно в ней себя чувствовал до 1946 года, когда его попросили освободить помещения для русской восьмилетней школы. Той на замену в 1975‑ом пришла уже администрация этнографического музея с архивом, и это обеспечило постройкам приемлимое состояние ныне.

56° 59' 39" N 24° 16' 9" E

http://www.muzejs.lv/ — официальный сайт музея

Получив 8 августа 1841 года разрешение строить на своей земле площадью в 852,75 m², некий трактирщик Бартель Шейбе тут же этим и занялся: пригласил плотника Менделя и каменщика Неймана, и к 1843-му дело закончили. Спустя пару лет к жилому дому с колоннами по периметру — перистилем, единственным в Риге — и сараю присоединился дом садовника, снесённый в самом конце ХХ века и испытавший до того жар пламени.

Но тем, что здание на углу Виенибас гатве и Алтонавас зовётся усадьбой Блока, а не Шейбе, оно обязано капитану российиской армми Эдуарду Блоку, что жил в ней с 1857 года. И он был смертен, а наследники за усадьбой сильно не следили, лишь сдавали в аренду.

Так она и попала в руки фармацепта Фридриха Лихингера, в которых и продержалась с 1892-го до 1939 года. Тот устроил в старинных стенах аптеку, названную Торнякалнской.

Затем домом завладел некто Юлий Бексон, и судьба её в 1940 году не отличилась от других. Но после национализации усадьбе Блока повезло гораздо больше, чем остальным: с 1952 по 1954 год длилась реставрация, и там обосновалось Управление научной реставрации. Следующий ремонт случился в 1963 году по проекту архитектора Янсонса, и тогда уж в старые стены въехала библиотека.

А потом была денационализация, долгие раздоры, и сейчас, кажется, всё поутихло, но теперь в усадьбе пусто.

56° 55' 34" N 24° 53' 4" E