http://www.videsvestis.lv — журнал "Vides Vēstis", посвящённый природе, иногда публикует и статьи об истории природы Риги. Некоторые из них выложены на его сайте.

Первые зверинцы Европы появились уже в XVIII веке. Сначала это были закрытые научные учреждения, но когда оказалось, что животные интересуют и простую публику, то их ворота открылись и для народа. К началу ХХ века и в стремительно развивающейся Риге нашлись энтузиасты, готовые открыть зоосад в родном городе, тем более, что выступления заезжих зверинцев всегда собирали полные залы.

Ещё ранее, в 1870 году, звучала подобная инициатива с упоминанием Царского сада — но и место оказалось неудачно выбранным, и финансы не позволяли. Так что продвинулось дело только к началу века.

Просьбу о получении земли на берегу Кишезерса Рижская дума получила в 1907 году, сочла её небезосновательной и позднее удовлетворила. Таким образом, с 11 апреля 1911 года землю арендовало общество «Рижский Зоологический сад», основанное 29 сентября 1908 года. Официальное открытие состоялось 14 октября 1912 года, когда перед посетителями предстали 267 животных 88 видов, в основном, обитавших на территории Империи; впрочем, первые посетители наслаждались ещё до открытия.

Сад быстро рос благодаря щедрому финансированию со стороны Рижской думы, различных фирм и генерал-губернатора Лифляндии. Считалось хорошим тоном, возвращаясь из зарубежным путешествий или получив их иным образом, привозить животных для зоопарка — так, например, царь Николай II подарил двух зубров, В. Зиринг передал индийскую слониху Мери, а Петерсон и Рейнвальд — слона Иома (на фотографии). За 1914 год было подарено 538 животных. Если сначала предполагалось образовать коллекцию местной фауны, то после таких подарков зоопарк стал всё больше походить на аналогичные заведения Европы, где содержалось много экзотических зверей.

Дома для животных нового и самого современного зоопарка в России тоже шли в ногу со временем: все они, построенные на деньги щедрых благотворителей, были просторны и удобны, во всяком случае, насколько это представляется людям. Увы, после Первой Мировой войны только помещения и остались: всех зверей увезли либо в Кенигсберг, либо в зверинец Хагенбека под Гамбургом. Ещё до этого семерых работников забрали на фронт, количество посетителей резко упало, в сентябре 1915 года было закрыто трамвайное сообщение с центром, а дотации от городской думы сошли на нет.

Долгое время зоопарка в Риге не было, на его территории с 1921 года отдел Социального обеспечения устраивал летние лагеря для детей из бедных семей. К началу 30‑ых Рига уже пережила неудобства послевоенного кризиса и могла начинать размеренную жизнь без лишних волнений. Министерство образования, Лесной департамент Министерства сельского хозяйства, профессора Латвийского университета и отдельные личности подняли вопрос о зверинце: дети — это, конечно, прекрасно, но и зоопарк нужно было восстанавливать, в первую очередь, для нужд науки. Первые мысли на этот счёт были высказаны в 1926‑ом, 2 ноября 1932 года вопрос был решён: надо!

24 сентября 1933 года на землю зверинца ступили посетители. Зоопарк возродился вдвое меньшим, чем основывался, — только 124 животных 48 видов, — но быстро рос и к началу 1938 года насчитывал уже 301 представителя 106 видов, появился и Лесной музей, который можно было осмотреть по тому же билету. Кстати, хотя открылся зверинец 24 сентября 1933 года, полностью территория перешла в руки общества «Латвийский зоологический сад» только через два года, до того совмещая и зверей, и детей.

После радостного возрождения вновь наступили смутные времена — Вторая Мировая война. Зоопарку пришлось заботиться уже не о пополнении коллекции, а об её сохранности. В этот раз повезло: все животные чудом не были эвакуированы, съедены, не сбежали и приняли первых посетителей вновь открытого зверинца 9 ноября 1944 года. Зоопарк, наоборот, начал расти — вскоре число особей достигло восьми сотен.

Зоосад продолжал развитие, приезжали новые животные, однако администрация была вынуждена теснить старых обитателей и делить вольеры. В конце концов, к 80‑ым ситуация стала невыносимой, что подтолкнуло к значительной реконструкции заведения с 1980 по 1985 год. Были построены новые жилища для медведей, кенгуру, яков, пушных зверьков. Продолжилось строительство и после восстановления независимости Латвии, например, в 2001 году открылось новое жилище для тропических обитателей зоосада. Ныне зоопарк участвует также в различных программах по сохранению редких животных.

57° 37' 0" N 24° 94' 2" E

Император Пётр Великий частенько заглядывал в наш город, обычно останавливаясь в окружении крепостных валов, а в марте 1721 года, в девятый свой визит в Ригу, выбрался на свежий воздух, к берегу Даугавы. Его Летний дворец стоял на самом берегу Даугавы, где сейчас улица Экспорта. Это было скромное деревянное зданьице барочного стиля, через полвека с лишним разобранное по ветхости, а до тех пор иногда использовавшееся летом генерал-губернаторами. Рядом тогда уже основали судоверфь для горожан и разбили сад — первый общественный сад Риги, названный Царским. Император хвалился перед польским послом в столице, что его рижский сад превзойдёт версальский.

Для этого Пётр по‑отечески заботился о своём детище. Деревья везли не только из лифляндских лесов, но и из Германии и Голландии: например, из Амстердама уже после смерти правителя направили апельсины и смоковницы. Выросли яблони, груши — все плоды полагалось отправлять в Петербург на варенье или просто к столу. Царь посадил вяз: в 1840 году его оградили, пень «именитого» дерева отметили в 1904 году, до 1972 года прожило само дерево. Архитектор Леблон проектировал парк, придавая ему регулярные черты и опоясывая прудами с четырёх сторон, которые отчасти сохранились, хотя и стали чище; в розариях росли розы, вода журчала из фонтанов. В целом Сад Его Величества в Предмостной крепости оставлял милое впечатление и с аллеей на Ганибу дамбис со Вторым Царским садом в конце полностью удовлетворял потребности рижан и заезжих знаменитостей: Екатерины Второй, прусского кронпринца Фридриха Вильгельма, Елизаветы Петровны…

Как было принято в те годы в парках, в саду часто играл военный оркестр, ставились спектакли и варьете, работали выставки, акробаты и атлеты показывали чудеса, а ночной воздух окрашивали фейерверки. В июне 1836 года парк огласил первый Балтийский праздник песни, с 26 по 29 июня 1873 года — уже первый Латышский праздник песни. По проекту зодчего Яниса Бауманиса построили и специальную эстраду на тысячу исполнителей и 11 000 слушателей, а сразу после праздника от лишнего строения избавились. Сто лет минуло — в честь важного события появились мемориальная стена с именами композиторов и внушительных размеров камень весом в 35 тонн (скульптор Лев Буковский, зодчий Гунарс Бауманис), а названием парка на время стало «Парк Праздника песни». 2 февраля 1892 года на льду пруда прошёл карнавал.

Но к концу XIX столетия молодые парки в самом центре обогнали ветерана по популярности, да и развлечения Взморья вошли в моду. Парки французского стиля к тому времени тоже безвозвратно устарели — пришлось звать садовника Георга Куфальдта, чтобы тот мастерской рукою в 1879 году остановил непомерно разросшиеся деревья и раздражавший порядок планировки. Нынешний вид саду придал его последователь Андрей Зейдакс уже после войны. Но тогда, с 1923 года, парк назывался уже в честь Виестурса — древнего земгальского правителя.

Ещё одно, малоизвестное, название парка продержалось совсем недолго в 1917‑ом. Когда Николай Второй отрёкся от престола, Царский сад в отместку назвали Демократическим. Очень скоро имя вернули.

А народ всё помнил про основателя: ведь и ныне сад часто называют Петровским. Власть и решила: раз уж здесь так русским духом пахнет, так почему бы не собрать здесь все имперские памятники, которым теперь места в городе не хватало. Подумывали над установкой памятника Петру Великому и Колонны Победы, но перевезли лишь Александровские ворота, единственную триумфальную арку Прибалтики, — в 1936‑ом.

Ныне парк затих: по человеческим меркам он давно уже на пенсии.

56° 57' 53" N 24° 60' 1" E

В 1812 году под Кекавой расположились войска Наполеона, и они в любой момент были готовы пойти на Ригу. Во избежание внезапности нападения рижане выслали гонца Тюдемана. Тот, особо в ситуации не разбираясь, доложил, что враг наступает. Естественно, Эссен, руководствуясь законом, приказал поджечь предместья; Наполеон же прошёл мимо города.

Рижане старались побыстрее стереть происшествие из своей памяти. Все они были сильно потрясены несчастьем, а Эссен даже вскоре повесился в Балдоне. Поэтому тут же был назначен новый — маркиз Филиппо Паулуччи. Им возглавляемый Комитет озеленения предместий в 1814 году решил создать общественный парк на месте сгоревших домов — для тех, кто не мог выехать на природу.

На земле, два года спустя подаренной городу Анной Гертрудой Верман, он был торжественно открыт 8 июня 1817 года. В то время каждый, кто внес в кассу Комитета один рубль, получал право посадить одно дерево. При открытии площадь парка была существенно меньше нынешней — неполный гектар по сравнению с пятью. Сад неоднократно расширяли и впоследствии, пока в 1859 году не замкнулось кольцо домов вокруг него.

Вопреки мнению, будто фрау Верман чуть ли не в одиночку оплатила озеленение гиблого места за городскими валами, она была лишь одной из откликнувшихся на призыв. Например, некий аноним «закопал» в болотистую почву пять с половиной тысяч рублей — против верманских двух. С другой стороны, именно она подарила землю, и её сын, прусский консул Кристиан Верман, продолжил начатое дело. Поэтому с 1829 года стоит обелиск в её честь с надписью «Поставили те, кто смогли оценить ценность этих насаждений»; тогда же родился топоним «Верманский сад».

Сад посещала самая изысканная публика, в основном немцы. Впрочем, уже к середине века Верманский стал демократичнее. Привлекали выставки охотничьих собак, охотничьих принадлежностей, фотографии, деревянных поделок, садоводства, книг и прочего интересного. Играл оркестр, часто проходили благотворительные концерты; бродячие труппы давали представления. Однажды некий смельчак поднялся из сада на воздушном шаре и красиво спланировал на землю. Позднее, в годы Первой республики в саду проводились детские праздники. Зимой аллея, параллельная улице Барона, становилась лыжной трассой.

Поначалу господствовал чрезвычайно примитивный пейзаж: дорожка, мостик через ручеёк, деревянная ограда, ворота, рощица уже существовавших деревьев. Учитывая болотистую почву, «существовавших» — слово очень подходящее. Большинство из высаженных в 1817 году 1 282 деревьев, — по моде очень густо, — в 1859‑ом пришлось заменить.

Уже после этого можно было экспериментировать: Рижское общество любителей природы высадило в саду 85 диковинных растений, из которых большинство, правда, не выдержало северного рижского климата. Изначальное благое просветительское намерение снабдить каждое табличками с названиями не получило одобрения: брожение по газонам и тогда не приветствовалось.

Одной из успешных принятых мер против заболачивания сада было создание дренажной системы — её самой заметной частью стал фонтан, отлитый в 1869 году берлинцами Бухольцом и Ханом. Привычный нам потомок, созданный скульптором Лукажой по образу прежнего, струится с 1978 года.

Парк неоднократно перестраивался именитыми садовниками: сначала Куфальдтом, в латвийское время — Зейдаксом. В 1889 году там появился первый в Риге розарий.

По углам сохранились три из четырёх киосков, построенных в 1911 году по чертежам Вильгельма Реслера. В том же году поставили новый металлический забор, снятый в 1930‑ом: чтобы не ограничивал свободу передвижения. Возле улицы Тербатас до войны находился спроектированный в середине двадцатых Паулом Кампе Малый павильон, он же Малый молочный павильон, он же кафе «Парк».

Верманский сад привлекает скульпторов. 1866 год — цинковые солнечные часы, эвакуированные в 1915‑ом. Вокруг них поселились деревянные Диана, Церера, Клио, Полигимния, Урания и Эвтерпа, да три вазы — все они простояли ещё десяток лет. 1884-ый — вытесанные Августом Фольцом львы-сторожа обелиска Анны Гертруды. 1954-ый — Киров сменил Верман так же, как за четырнадцать лет до того аналогично случилось в названии парка. В 1968 году у угла Кирова-Элизабетес и Стучкас-Тербатас духом времени задышала доска почёта Кировского района. 1985 год установил памятник Кришьянису Баронсу проекта Леи Давыдовой-Медне; 2001-ый — Вильгельму Оствальду, единственному рижанину среди лауреатов Нобелевской премии. Там же стоят монументы художника Карлиса Падегса и просветителя Гарлиба Меркеля.

Так уж исторически сложилось, что в шашки и шахматы рижане ранее ходили сражаться к зданию бывшего заведения минеральных вод, теперь же — на эстраду Верманского парка. Поэтому 10 августа 2001 года там был проведен турнир «Рига играет в шахматы», а неподалёку — открыт памятник гроссмейстеру Михаилу Талю, уроженцу Риги.

С восстановлением независимости парк вернул и прежнее имя, в 1998 году прошла реконструкция, вернувшая былые красоты и забор по периметру.

56° 57' 7" N 24° 70' 6" E

В незапамятном 1257 году цистерианский орден получил усадьбу Klein Jungfernhof, в латышском варианте Мазьюмправмуйжа, она же усадьба Блюменталь. К 1596 году владельцем усадьбы числился заведующий портом Андреас Кое, в 1636‑ом её купил город.

Примерно тогда появился трактир, что нельзя назвать нелогичным, ведь расположение на пути в Первопрестольную было слишком выгодным обстоятельством, чтобы его игнорировать. У трактира возник регулярной планировки сад — один из первых в Риге наряду с садом Виестура.

В XIX веке местным нравилось отдыхать в этом саду. Видимо, настолько, что во избежание беспорядков ресторан пришлось закрыть — а затем наступило и общее забвение. Садовая управа, конечно, поддерживала сад более менее в порядке, но былого веселья не было. Поэтому с 1 июля 1888 года его всё‑таки сдали в аренду Рижскому латышскому обществу взаимопомощи сроком на 12 лет. Последнее обещало порядок, имело право открыть ресторан и дважды в месяц в период с 1 мая по 1 октября закрывать сад.

После окончания договора в права владельца вновь вступила Садовая управа, и тут же, в 1901 году, на соседнем участке произошёл пожар, от которого пострадала половина сада. По проекту главного садовника Георга Куфальдта вернули приличный вид, но теперь была другая напасть: владельцы перестали торговать спиртным.

В 1911—1914 годах посетителей довольно успешно привлекали бесплатными концертами по выходым. Продолжились они и после войны, когда в 1927—1928 году, после проведённой Андрейсом Зейдаксом реконструкции, вновь появилась эстрада.

Потом Зейдакс принялся содавать неподалёку Московский сад, а до тех пор форштадтцы звали Коюсальский сад и этим именем. Было в ходу также совсем прозаическое «Свиной сад», которым в 1924 году свой очерк озаглавил журналист Борис Поморский:

… По старой традиции, ведущейся чуть ли не с тех далёких времён, когда вековые деревья парка были ещё совсем молоденькими, здесь несколько раз в лето, в воскресные дни, устраивались народные гуляния, собирающие почти исключительно русскую публику… Они своеобразны, эти гулянья, … здесь всё дело сводится главным образом к танцам… Из прочих развлечений в парке имеются только: мороженщик, фотограф и, конечно, буфет со спиртными напитками… Но центр гулянья, конечно, площадка для танцев… Скверно становится зедсь только под самый вечер. Чего греха таить? На форштадте, как и всюду к вечеру праздничного дня, появляются лица, которым следовало бы меньше пить. Иногда не обходится дело без скандалов и вмешательства полиции. Но всё-таки глубоко неправы те, кто помня довоенные времена, считает всякий форштадский праздник неизбежно связанным со скандалом…

Следует уверенный, оптимистический конец:

… Форштадт прогрессирует не только в области модных танцев.

56° 55' 59" N 24° 93' 0" E

Шведский король Густав II Адольф, завоевав Ригу в 1621 году, решил прогнать из города всех католиков, заставить их отдать лютеранам все храмы и не возвращаться. Сто лет так и было, но в 1721 году Пётр Первый приказал выделить им одно место для служб. Магистрат повиновался — что ещё оставалось делать — и выделил старый деревянный домик возле свалки мусора за палисадами. Но теперь они были довольны и этим, поэтому, построив небольшую капеллу, там молились вплоть до конца XIX века. Её остатки до сих пор видны за зданием по адресу Католю, 14 — католическим госпиталем, памятником архитектуры классицизма. В основном, рижскими католиками занимались францисканцы, поэтому нетрудно объяснить выбор покровителя церкви.

Возле церкви открыли кладбище, единственное в Риге, предназначенное для этой конфессии, просуществовало оно до 1879 года. За это время успел скончаться приехавший в Ригу в гости к дочери, примадонне рижского театра, известный немецкий композитор Конрадин Крейцер — это случилось в 1849 году. Первоначальное надгробие — белый мраморный крест — не сохранилось, поскольку в 1913 году скульптор О. Ферст создал новое — два камня друг на друге, сверху ещё один пирамидальной формы, увенчанный крестом. На камне находится медальон с портретом композитора, а на кресте находится надпись «Conradin Kreuzer».

Рига 1889 года уже не была так стеснена религиозными рамками, католицизм пробрался даже в старую часть города в лице церкви Скорбящей Богоматери, поэтому не было препятствий возводить современный, большой и солидный костёл. Работу над проектом поручили инженеру Флориану фон Вигановскому. Вскоре возвели стены, провели центральное отопление, рижский мастер Габленц выковал всё, что требовалось, художники написали картины для алтаря (одну — автора Якоба Миттенлейтера — нашли с 1795 года), и церковь можно было освящать, что и сделали в 1892 году.

Алтарь в саду поставили в 1929 году, после открытия верующие прошли торжественным шествием по улицам Риги.

Долгая история Католической семинарии в Латвии с конца Второй Мировой войны продолжалась возле церкви свтого Франциска. Сначала она работала в доме №14 по улице Католю, но его вдруг в 1951 году национализировали для нужд 61-ого детского сада. Для учёбы выделили соседний приходской дом №16, но и его спустя десять лет забрало государство, оставив семинарии только 230 м², не занятых 36‑ым домоуправлением. Было очевидно, что помещений не хватает, хотя после 1977 года рижская семинария получила статус всесоюзной и право принимать учащихся из всех республик, кроме Литвы, где подобное учебное заведение уже работало в Каунасе. Расширение начали с реконструкции старого сарая, получив 613 м². Затем (1988-1992) построили и новый корпус, где появилась и единственное в Риге культовое помещение, построенное при советской власти — небольшая часовенка.

То кладбище, о котором речь шла в начале статьи, ныне большинство рижан воспринимают как обыкновенный парк Миера, то есть Покоя, как напоминание о прежнем использовании территории. Между тем, ещё в 1908 году, при создании сада, садовнику Куфальдту напомнили о санитарных правилах, запрещавших на кладбищах какое‑либо строительство, а в том случае — кафе; с большими усилиями возвели домик сторожа. Увеселительные мероприятия вроде вечеров танцев или концертов тоже пресекались.

Пришедшему на смену Куфальдта Андрею Зейдаксу правила уже не мешали из-за истечения срока давности — ведь о кладбище вспоминали к 30‑ым годам ХХ века совсем немногие, зато им пришлись по душе эстрада на 5 000 слушателей, площадка для загара, песочница — каждому своё. После развлечения полезно подумать о смерти, решили проектировщики, и в 1927 году поставили скульптуру Рихарда Маурса «Memento mori».

Когда-то церковь святого Франциска была единственная, сохранившая традицию звонить три раза в день: на рассвете, в полдень и на закате, однако те, кто предпочитал утром выспаться, вынудили от первой части отказаться.

56° 56' 41" N 24° 81' 5" E

Долгое время в той части Гризинькалнса, где сейчас расположился Зиедоньдарзс, не было ни малейшего парка. Видимо, окрестный люд это удручало: иначе зачем бы им было писать в городскую управу письма с просьбами разбить сад. Это было в середине тридцатых, и в 1935 году уже нашли подходящее место: под старыми артиллерийскими складами, казармами и мастерскими, принадлежавшими городу.

Ещё немного — и их снесли, ещё — и присоединили землю садоводства с его душистыми томатами под открытым небом. До этого были и каток, и праздничные ярмарки со всеми соответствовавшими аттракционами, в 1931 году останавливаллся даже «Большой зоологический цирк „Колорадо“» c двумя сотнями зверей.

Но вскоре пришли главный городской садовник Андрей Зейдакс, его помощник Карлис Зариньш и прочие соратники и всё снесли. Садовник дал парку имя и дело пошло. Работы длились с весны 1936 года по июль 1938-го; стоймость — 115 555 латов. За два года появились эстрада (она продержалась до 1949 года и сгорела), купальня и песчаный пляж, бассеин и фонтан. Зодчий Круминьш спроектировал павильон, где впоследствии разместился пункт аренды игрушек. Высокими кустами зарастили грубые брандмауэры, и — парк был готов!

Впоследствии из заметного: несколько скульптур, в том числе памятник Александру Чаку, почитателю окрестностей. Скульптор Луция Жургина и архитектор Ольгертс Остенбергс создали его в 1981 году.

Кстати, Зиедоньдарзс был первым в Риге парком посреди жилого квартала.

56° 57' 22" N 24° 84' 0" E

Испокон веков рижан хоронили в церквях, хорошая могила для знатного рижанина была продолжением доброго имени после смерти. Но в 1773 году добрая императрица Екатерина Великая испугалась разгула чумы и решила захоронения в черте городов запретить — пришлось рижанам открывать отдельное кладбище в трёх километрах от крепости. Территорию деревянными заборчиками поделили все важнейшие лютеранские приходы города, поблизости открыли и католическое кладбище Екаба, и православное Покровское.

Но привычки хорониться под тяжестью могильных плит в церквях оказались сильнее нововведения, и на новом месте повырастали семейные и профессиональные усыпальницы. Первая была зелёного цвета, оттого так и зовётся по сей день, хотя давно уже выложена из красного кирпича. В целом на кладбище пейзаж был несколько хаотичен и пустынен, пока Иоганн Цигра, модный садовник с большими оранжереями на Ганибу дамбис, в 1821-23 годах не посадил деревья и газоны с клумбами да провёл дорожки, главная из которых шла до полукруглой площади на улице Миера. Саму улицу как раз по поводу кладбища и замостили, и обсадили липами, и скамейками обставили, и современным названием обогатили. При похоронах ещё опилками с хвоёй посыпали — так появилось выражение «уйти по хвойной дороге». По ней на Большое кладбище с тех пор отправили много интересных и уважаемых людей. В 1850 году там ещё одно озеленение провели. Тогда на кладбище даже теплицы были.

В 1861 году на Большом кладбище появилась новая часовня, построенная по проекту Иоганна Фельско. Тридцать лет прошло, и её перестроил Карл Нейбургер. Чуть раньше (1832) образовалась и находящаяся неподалёку стена надгробий, в склепе под которой положены 43 избранных гроба, остальные же 133, также находившихся в переполненной Зелёной капелле, перезахоронили не столь почётным образом.

Долго ещё потом Большое кладбище жило подобающе тихо и спокойно. В нескольких склепах советские солдаты охраняли взрывоопасные киноплёнки. До 1957 года местами даже людей ещё хоронили, а на другом конце одновременно начинали пропадать надгробия, но не слишком активно. Потом на кладбище засела банда и отстреливалась от милиции пулемётами. Крупнее всего навредило, как водится, благое намерение — превратить кладбище в мемориальный парк. Это случилось в 1967 году, спустя двенадцать лет пошли советские граждане на субботники на Большое кладбище, и в итоге осталось то, что осталось. Градостроители ещё и пробороздили кладбище-парк оживлённым потоком улицы Сенчу.

Зато Латвийское общество защиты природы и памятников нашло тогда хороший способ «спасти» Большое кладбище: прямо в нём построить себе контору. Такой конкурс случился в 1982 году. Многие архитекторы его бойкотировали, из оставшихся жюри выбрало проект здания на высоких сваях, само общество в итоге не построило ничего.

56° 58' 17" N 24° 86' 0" E

Изначально ботаническими садами нарекали аптекарские огороды, где выращивали составляющие разных полезных лекарств. Посторонним вход не был воспрещён, но устраивались сады, ясное дело, не для таких целей. В Риге, например, такое заведение в XIX веке украшало место современной Первой городской больницы: даже часть прилегающей улицы Бруниниеку называли улицей Ботанического сада. Со временем оно растворилось в гуще больных и лечащих, и о таком полезном деле запамятовали.

Весной 1922 года идею вспомнил новообразованный Латвийский университет и открыл неполный гектар из пятисот семян ботанических экспонатов в городском садоводстве в усадьбе Дрейлини. Год спустя глянуть на них, уже во втрое большем объёме, пустили первых экскурсантов.

Вскоре, в 1926 году, университет за 180 000 латов приобрёл и десятигектарный участок на нынешнем месте — летнюю усадьбу Волфшмита: её классицистическое здание сохранилось по сей день. С тех пор и до войны сад неплохо развивался, сотрудничал с зарубежными (245) и местными (11) коллегами.

С 1928 по 1937 года фирма «Gustav Roeder GmbH» строила главное здание, где, среди прочих, росли пальмы. А они и тепло любят, и высоту имеют серьёзную, потому в 1953 году крышу подняли на три метра, так же пришлось поступить и через десяток лет. В 1969 году же конструкцию снесли и возвели новую, 24-метровую.

А во время войны фашисты разместили на его территории военную часть, устроили в теплицах и подсобных помещениях казармы и чувствовали себя как дома, пренебрегая растениями.

К счастью, потом сад привели в порядок и расширили дополнительными шестью гектарами, несколькими тысячами видов — ныне их 8 500 — и новыми связями с окружающим миром.

56° 57' 3" N 24° 34' 6" E

Сейчас этот участок потерял былую славу, и непросвещённые прохожие, прогуливаясь в начале улицы Калнциема, вряд ли узнают место бывшего Агенскалнского парка на углу улиц Какту и Калнциема. А ведь на рубеже XIX и XX веков сюда ездили на отдых обеспеченные рижане с другого берега Даугавы, и путеводители по городу не преминали упомянуть эту достопримечательность.

Началось всё с обыкновенного садика во дворе, который для личного пользования устроил городской врач Конрад фон Радецкий. В 1866 году его вдова продала землю и дом Михаилу Стуре, который с владением распрощался через десять лет в пользу Эрнста Адамсона. Но и у того оно продержалось недолго, и 2 ноября 1887 года Иоганн Георг Эберт стал хозяином дома и садика, а также нескольких соседних участков.

С него и началось превращение заурядного частного садика в место шумных развлечений. Сперва Эберт выстроил новое здание, где устроил «Агенскалнский ресторан», тир и кегельбан. Затем с другого берега, из ликивдированного концертного зала Шварца на улице Марияс, перевзли летний театр.

Последний пользовался особым успехом у публики. 10 октября 1897 года Эберт арендовал парк актёру Вильгельму Рикгофу, который прославил именно театр. В партере было 678 мест, стоивших от 30 копеек до 1 рубля. Спектакли по рабочим дням начинались в 20:15, по воскресениям в 19:15, иногда давали и дневной спектакль. В основном, ставили оперы, комедии или оперетты на немецком языке. Вход в парк изначально стоил 10 копеек, позже плату подняли до 15 копеек. Посетители театра прогуливались бесплатно.

Все эти прелести рижане вкушали до Первой Мировой войны, а после неё пострадавший сад не был восстановлен. Осенью 1914 года, когда все умы были заняты войной, деревянные строения загадочным образом сгорели: пожарные смогли лишь спасти соседние дома. В то время театр не работал, поскольку его последний арендатор Шпрехер был немецкоподданным, и за это его заранее выслали из империи. Считали, что ущерб от пожара составил двадцать тысяч рублей — но кого это тогда интересовало?

Вопреки всем коллизиям, на улице Калнциема у дома №9 растёт вековой дуб, повидавший как и расцвет парка, так и его закат.

56° 56' 46" N 24° 45' 5" E