Первая Мировая война оставила много неприятных следов в городе, и одним из худших был пресловутый квартирный вопрос. Дельцы тоже постарались и многие пригодные квартиры переделали под конторы. Да и финансов, разумеется, было несказанно меньше чем в зажиточное довоенное время. Словом, надо было искать какие-то выходы.

Первые новые доходные дома, на которых держалось довоенное жильё, появились лишь десятилетие спустя. К тому же времени город начал строить собственные четыре муниципальных дома, наподобие одного из них — знаменитого «Дома со сторожем». Другие призывали быть ближе к земле и строить блокированные дома, которые поблизости и в Агенскалнсе таки возвели; ещё одни видели будущее за кооперативами особнячков. В результате последнего появилась Тейка.

Петерис Берзкалнс создал замысловатый план района, именитые и не столь известные зодчие проработали около полутысячи домов, из которых ныне десятая часть — в списках памятников архитектуры функционального стиля. Кооператив «Savs stūrītis» взялся за хозяйство, отчего поныне его имя носит одна из улиц Тейки. На главной площади и вдоль улицы Бривибас поставили привычные пятиэтажные дома, открыли кинотеатр. В итоге появился крупнейший жилой район своей эпохи.

Только название у него было какое‑то странное: «Колония жилых домов у Бривибас гатве». Только в 1937‑ом, по открытии кинотеатра «Тейка», появилось нынешнее имя.

После войны на свободных территориях района выросли многочисленные институты и прочие научные учреждения, в том числе высотка Академической библиотеки. Открылась и школа, как это ни удивительно, построенная по предусмотренному для больницы типовому проекту, в котором, например, спортивный зал был отмечен как операционнная.

В наши дни Тейка вновь обрела славу приятного места для строительства небольших особняков.

56° 58' 41" N 24° 11' 4" E

10 марта 1495 года произошло значительное событие в топонимике рижских окрестностей: магистр Ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг отдал в ленное владение Йоханну Булдрингу земли и нынешнего острова Буллю, и поблизости, на месте нынешнего юрмальского посёлка Булдури. Река с тех пор получила название «Bulderaa»: «Aa» в то время называлось Лиелупе (а также Гауя и ещё множество небольших рек Европы, чьё название происходило от слова, означавшего лишь воду или реку). Так и продержалось название, пройдя века и смены владельцев.

В 1582 году Стефан Баторий ввёл новый налог на ввозимые в город ценности — порторий. Город получал от собранного треть, польское государство — две трети, Болдерае, наверное, доставались лишь проклятия торговцев. Тут уж сильно не разрастёшься. В 1603 году появилось ещё более чудовищное, — для курляндских торговцев, — заведение, называвшееся Болдерайской таможней и взымавшее деньги с посетителей митавского-елгавского порта: ведь у Лиелупе современного выхода тогда не было.

Вскоре, в XVIII веке, появилась скромная Болдерайская усадьба. Не менее значительными для развития посёлка оказались лоцманы, которые поселились здесь, — недалеко от устья, — вместе со своими семьями. Тут же находились их контора и наблюдательная вышка, болдерайские границы зачастую ограничивали и их свободу передвижения; другим отпугивающим свойством профессии были неотменённые телесные наказания. Тем не менее, раз порт нуждался в знатоках фарватеров, число лоцманов росло: в 1854 году царь Николай утвердил устав, где было указано число в 60 человек. Это были подданные Империи, крепкого здоровья, 20—35 лет от роду, с не менее пятилетнего стажем хождения на морских судах.

В то время местность была абсолютной деревней. Важным событием стала прокладка железной дороги в Ригу, что произошло в 1873 году. С 1875 и до 1958 года действовало и пассажирское сообщение. Строили дорогу, разумеется, не в Болдераю, но за постройкой железной дороги последовала индустриализация местности. Закоптили трубы многих заводов, в основном, древообрабатывающих, и к началу ХХ века поселок стал пятым по важности промышленным центром на территории Латвии. При этом вся остальная десятка уже имела статус города, а Болдерая оставалась только посёлком, волостным центром. Во всей волости жило не более восьми тысяч человек.

После войны с согласия населения пошли разговоры о присоединении к Риге. Поначалу к городу не собирались прикреплять остров Буллю, но в итоге добились и его передачи. В первый день 1923 года всей Болдерайской волости не стало. Десять дней спустя вся её небогатая собственность была официально передана городу. При этом «пропал» один шкаф — впоследствии стало известно, что он принадлежал вовсе не волостной управе, а полиции. Пришлось менять множество названий улиц, совпадавших с не только с рижскими, но даже с даугавгривскими: прежде было принято указывать посёлок в адресе. Нелогичная для столицы улица Ригас продержалась аж до 1938 года и только тогда стала Лиелупес.

В новой стране болдерайцам пришлось заново строить промышленность. В частности, открылась древообрабатывающая фабрика «Lignums», прославившаяся бассейном с живым крокодилом прямо у входа в здание администрации. Обычной шуткой стало навести панику, мол, сбежала рептилия! В том же саду, как у Вождя в «Даудери», жила приручённая косуля.

Упрощая морской путь по Буллюпе, в 1926 году почистили, выпрямили и назвали Лоцманским каналом ближайшее к Болдерае ответвление реки. Тогда это было существенным приобретением для судоходства. В домах появились электричество и телефон, в Ригу безработные построили новое шоссе — прозванное Ульманским. Весной и осенью его затопляло, как и прежнее.

29 августа 1952 году Болдерая, наряду с Вецмилгрависом и Яунциемсом, вдруг стала «рабочим посёлком» вне состава Риги, но уже в 1954‑ом — вновь частью столицы. В 1950‑ых годах выросли дома для рабочих нововыстроенного завода силикатного кирпича, а позже — и для другого народа.

В 1947 году на противоположном берегу образовался колхоз «9. Maijs», к которому приписали болдерайских рыбаков; в Болдерае же построили коптильню Рижской сардинной фабрики. Позднее на его месте появился переехавший из Межапаркса Центральный республканский яхтклуб.

57° 19' 4" N 24° 29' 3" E

Название этой местности красноречиво свидетельствует: район освоен недавно, хотя со своим «антонимом» Вецмилгрависом они почти ровесники. Только судьбы у них порознились, и Яунмилгравис уверенно ступил на путь индустриального развития. Случилось это в 70‑ых годах XIX столетия.

Главной предпосылкой было наличие удобной гавани с меньшим по сравнению с рижской периодом замерзания, в которой так нуждался порт. Её углубили и оснастили полуторакилометровой пристанью. К тому же, в городе явно чувствовался дефицит складов, а приглянувшееся место давало шанс построить десяток-другой. Впрочем, все эти преимущества так и остались бы невостребованными, если бы не возможность удобного сообщения с городом.

О Мюльграбенской железной дороге всерьёз заговорили в 1867 году, и пять лет спустя по новой ветке «чугунки» прошёл первый состав. Ещё семь лет — и в 1879 году открылись все восемьнадцать зерновых складов, специализацию которых, правда, так никто и не учитывал. Словом, планы начали оправдывать ожидания, и в них поверили.

Магнаты начали в Мюльграбене открывать заводы: красительных экстрактов (1884), фарфоровый Ессена (1886), суперфосфатный (1892), первый в империи. Братья Нобель в 1874 году запустили свой нефтяной завод с соответствующим причалом, двумя резервуарами по двести тысяч пудов каждый и шестидюймовым нефтепроводом, и с тех пор характерный смрад не покидает Яунмилгравис. Тут же выросли скромные деревянные жилища рабочих, местами в середине ХХ века сменённые более капитальными домами.

В конце 30‑ых годов появился железнодорожный мост, была продлена железная дорога, а станция, поначалу вполне справедливо наречённная «Дзирнупе», была переименована в «Мангали», что вызвало некоторую путаницу, но об этом — в статье про Мангали.

57° 13' 1" N 24° 76' 5" E

В далёком XIII веке, в 1226 году, Ригу посетил папский легат Вильгельм Моденский. В числе прочих мероприятий, подарил он конвенту Святого Духа земли на левом берегу. Те обрадовались и назвали свою усадьбу двором святого Духа — на нижненемецком «Hilgen geest have». Рядом появился посёлок: за названием далеко ходить не пришлось, его переняли у монашеской усадьбы, и так появился на карте «Hilgen geest zeem». Разговорная речь внесла свои изменения, и ныне мы зовём это место Ильгюциемсом.

В XVII веке там было 50 участков, в 1667 году была основана Зундская школа, вторая появилась в 1689‑ом. Незадолго до этого рижане начали там устраивать свои огороды, а сено со Спилвских лугов считали лучшим в Риге. Много пришлось пережить во время Северной войны, когда баталии разворачивались совсем рядом и унесли порядка половины домов и множество человеческих жизней.

Ильгюциемс в начале XVIII века — это был ещё поселок людей, по роду деятельности связанных с морем. В конце века его уже затронул рассвет промышленной революции. По притоку Даугавы Зунду было легко доставлять грузы, ограничение на строительство каменных домов не касалось этого отдалённого места, оттого всё вело к появлению типичного пролетарского поселения. Так в конце концов и вышло: в свет выходили проволоки и целлюлоза, ножи и стекло, хлопок и анилиновые краски, сукно и болты от сельхозмашин, пилили лес и делали пиво. Такое развитие обеспечило Ильгюциемсу место в черте города с 24 декабря 1786 года.

Центр общественной жизни — улица Даугавгривас, на ней в конце XIX века находилось пять пивных, и ещё в троих местах на той же улице можно было приобрести водку. В посёлке было только самое необходимое: пекарня, аптека, часовая мастерская там же, но если Вам нужно было купить книгу или запечатлеть себя на память в фотографии, то Ваш путь лежал в центр Риги, а в Ильгюциемсе такие услуги не предлагались. Рынок, точнее, рыночную площадь, открыли 1 мая 1892 года, в 1896 году места уже не хватало, пришлось расширять, а каменный павильон, как ни обещали, но не построили. Работали две элементарные школы: для девочек на Буллю, 6, и для мальчиков на Кулдигас, 2.

Под горой Дзегужкалнс — костёл Святого Иосифа. Сначала его собирались строить в Саркандаугаве, но там тогда же началось возведение другой католической церкви, и новостройке подыскали место получше. Кстати, новостройка не получилась, и использовали уже существующее деревянное здание площадью в 78 квадратных метров, бывшее и складом, и кинозалом, и теперь ставшее церковью. Первое богослужение там случилось в 1943 году, но дальше дело со строительством продвигалось медленно, и к приходу советской власти башню всё-таки не построили. Страна Советов, как известно, практиковала атеизм, и ремонт какой-то невзрачной церквушки был бы идеологически неверен. Поэтому башню возвести удалось только в 80‑ых, когда порядки стали помягче.

56° 58' 2" N 24° 37' 3" E

Кипсала имеет 2,7 километров в длину и 0,5 км. в ширину. Она находится на уровне 3–5 метров над уровнем моря, причём самая высокая часть Кипсалы — Баласта дамбис. Это сооружение получилось из балласта, которым чаще всего служили мешки с песком, который суда выбрасывали, наполняясь в нашем порту товарами. Рига, как установили биологи, обогащалась и иноземными видами растений, выросших из случайно попавших в балласт семян: некоторые из них больше в Риге нигде не встречаются. Ранее, до начала ХХ века, остальное пространство было низко и равнинно. Потом его подняли, однако Баласта дамбис оставался главной и самой ухоженной улицей острова: она единственная была мощёной, к тому же она была самой густонаселённой дорогой Кипсалы. Интересно, что на этой дамбе дома имели, за исключением построек 1 и 3 в конце пути, только чётные номера, а с нечётной стороны текла Даугава.

До Балластной дамбы существовала другая, более старая. Её по личному поручению Екатерины Второй спроектировал капитан артиллерии фон Вейсман для углубления Даугавы. К сожалению, ей не повезло, первый паводок уничтожил её. Остались лишь деревянные колья в Даугаве справа при съезде с Вантового моста.

Кипсала слилась в один остров сравнительно недавно, процесс объединения закончился только в начале ХХ века. До этого же её делили на Мазу Кливерсалу, Пелду салу и Жагарсалу. Ранее, в XVIII веке к последней примкнула Дарвас сала. Своё название, по основной версии, слившийся остров получил от крестьянина Яниса Кипа, который там построил несколько складов.

Поскольку Кипсалу населяли в основном рыбаки, то и улицы получили соответствующие названия: Якорная (Enkuru), Чайковая (Kaiju), Матросская (Matrožu) и другие, тем подобные. Успешные рыбаки основывали на родном острове различные предприятия, связанные с морем, например, по переработке рыбы. Конец XIX века, как и большинству других районов, принёс острову и иную промышленность в виде гипсовой фабрики и соответствующего названия улицы Гипшу.

Так как ближе всего к густонаселённой середине острова находился Ильгюциемс, то через Зундс была устроена паромная переправа. Сегодня Кипсалу с материком соединяют два больших моста и один меньший, а часть бывшего Понтонного моста, некогда соединявшего и Кипсалу с другим берегом, стоит на пристани возле Вантового моста.

На всём протяжение ХХ века градостроители рассматривали район в качестве полигона для испытания идей современного строительства. Во вском случае, традиционная застройка их не устраивала. Впервые эту идею озвучил Арнольд Ламзе в 20‑ых годах ХХ века. Его предложение включало в себя правительственный комплекс на юге и индустриальную выставку с подъездными железнодорожными путями из Ильгюциемса на севере острова. Однако политики отнеслись к такой идее скептически уж хотя бы из-за плохого сообщения с центром. В 60‑ых предлагалось освоить остров путём построки морского пассажирского порта и филиала Ленинградского института инженеров морского флота. На юге провалилась затея строить однообразные жилые пятиэтажки, вместо них архитекторы К. Алкснис и Д. Даннеберга спроектировали здания РПИ, теперь РТУ. Всё-таки проект был осуществлён не полностью и студенты заняли лишь ранее пустовавшую часть планируемой территории, а не весь остров.

Кстати, примечательна Кипсала ещё и тем, что там, в университетском городке, находится географический центр Риги.

56° 57' 12" N 24° 48' 3" E

Луцавсала, невысокий островок в два километра длиной и в два раза более узкий в самом широком месте, окончательно образовался к XIX веку, когда — обычная история — полдесятка частей слились в одну.

На одном из крупнейших островов издавна существовало поместье. Сначала оно принадлежало магистру Ливонского ордена, но с 1559 года им правили частные лица. Рижанам наиболее из всех известен человек, завладевший им в XVII веке и подаривший местности современное название по своей фамилии Луцов. Бюргеры тех времён, — подобно своим потомкам из двадцатого столетия! — присмотрели Луцаусгольм для своих огородов, но основной доход поместье получало от складов древесины и пристаней плотов, причаливавших к набережной. Промышленность на острове отстуствовала, двенадцать крестьянских дворов со своим скотом занимали более высокую часть, остальное пространство занимали поля, где речные разливы позволяли собирать два урожая сена за лето. Некоторые здания усадьбы до сих пор стоят, пережив множество владельцев разных фамилий.

Рядом находились земли цистерианского женского монастыря, от которых пошло название соседнего Юнгфернгольма — Девичьего острова. В наши дни его и не выделить из целостности Луцавсалы.

У Луцаусгофа был статус рыцарского поместья, что долгое время заставляло городские границы боязливо окружать остров практически кольцом. На пределы этого кольца, а также нескольких других мест в городе, распространялись приятные привилегии, такие как право производить и продавать водку и пиво, открывать кабаки, созывать ярмарки и строить сёла. 23 июля 1904 года из столицы наконец пришло разрешение подчинить Луцавсалу городу, но осуществить позволенное удалось только при республике.

Самое известное и трагичное событие в местной истории произошло в начале Северной войны, когда шведы, победившие саксонцев, решили заодно избавиться от русских, которые оказались на острове без подмоги и всяческих указаний. Шведское войско, в полтора раза большее по численности, надеялось без труда победить, но это был не тот случай. Суматоха была такая, что поспешил сам Карл XII и по прибытии увидел множество своих солдат убитыми и ранеными, да двадцать отстреливавшихся русских воинов в редуте. Король восхитился их храбростью и велел не убивать, а взять в плен. Остальные, увы, составили первое братское захоронение Риги…

Долгое время на его месте стояли руины ветряной мельницы с табличкой, гласившей по‑немецки, что поблизости сокрыта братская могила русских солдат. Ныне стоящий памятник построили по инициативе генерал-губернатора Лифляндии Зиновьева на общественные пожертвования. Шестиметровый монумент, напоминающий православную часовню, был вытесан по проекту Бориса Эпингера из финского гранита.

С одной стороны разместилась монограмма Петра Великого с датой «1701», аналогично поступили с Александром III и числом «1891». Главное пространство отвели тексту:

10 июля 1891 г. памятникъ сей воздвигнутъ на добровольные пожертвования Лифляндского губернатора генералъ-лейтенанта М. А. Зиновьева. Памяти 400 русскихъ войновъ, павшихъ при защите острова 10 июля 1701 года.

Возникла традиция: каждый год в первое воскресенье после 10 июля общество ветеранов «Знамя» проводило на Луцавсале молебен за павших солдат и устраивало народные гуляния. Как обычно, в 1908 году члены общества пришли в назначенное место и вдруг узнали, что арендатор земли у памятника, некто Тобиасс, решил за право проведения мероприятия получить сорок рублей. К тому же за неделю до этого на том же месте гуляло Агенскалнское добровольное пожарное общество, хотя ранее ничего подобное не происходило. «Знамя» направило свою жалобу в городскую управу, и та повелела землевладельцу дать ветеранам кусок земли, а празднества незадолго до середины июля впредь не допускать.

Луцавсале ещё предстояло пережить несколько войн. В 1919 году армия Бермонта разглядывала Ригу с высоких деревьев Луцавсалы, в октябре 1944-го фашисты отсюда обстреливали Ригу, а зимой того же года советская армия устроила там аэродром.

Но гораздо хуже острову пришлось при строительстве Островного моста с 1967 года, когда была нарушена привычная жизнь Луцавсалы. Например, до этого остров казался типичной деревней: там было 130 коров, жило много рыбаков. Свою продукцию они продавали на рижских рынках, в основном, в Торнякалнсе и на Центральном, остальные рижане здесь с удовольствием отдыхали. Кстати, от пристани около памятника пароходики ходили из Катлакалнса через Закюсалу в центр. Теперь всего этого нет: урбанизация.

Урбанизация принесла идею о большом спортивном комплексе со стадионом, спортзалами, открытыми площадками и гостиницей. Так было в 1967 году, здесь же был и запасной вариант места для строительства арены чемпионата мира по хоккею 2006 года. Маза Даугава, проток между Закюсалой и Луцавсалой, давно не оставляет умы желающих видеть в Риге канал для гребли на каноэ.

Теперь есть ещё одно светлое будущее: жилые дома, офисы, общественные здания, парки. Его описывают в статьях о деловом мире, а не об истории пока довольно заброшенного острова.

56° 55' 29" N 24° 70' 4" E

http://klio.ilad.lv/1_3_.php — статья о защитниках Луцавсалы летом 1701 года

Примерно в одно время — во второй половине XVIII века, эпохи роскошных загородных дач — за пределами Риги появились две усадьбы, названные по французской моде: Золитуде ближе к нынешней Иманте и Шампетер в одноимённом районе. Имя первой подразумевало одиночество, второй — местонахождение посреди безрадостного поля. Роднили их некоторое время и владельцы, знатный род фон Фитингхофов. Всего им принадлежало около двадцати усадеб по всей Лифляндии, так что сам глава семейства Отто фон Фитингхоф даже мог по пути в Ригу менять лошадей в одних лишь своих конюшнях. Он же построил в Риге первый театр, чьё здание ныне названо в честь Вагнера.

Достиг он этой роскоши путёми бурной индустриализации всех своих усадеб; коптили трубы и после того, как Фитингхофы распрощались с этим имуществом. Например, в Шампетерисе в 1813 году появилась уксусная мануфактура, в 1856 — пивоварня, в 1899 — литография; на торфяном заводе Золитуде превращали в деньги дары соседнего болота. Тем не менее, такое соседство позволяло Фитингхофу устроить свою усадьбу в лучшем «дворцовом» вкусе и разбить приятные сады с оранжереями и павильонами.

Дольше всех, вплоть до 1998 года, продержался Шампетерис; Золитуде с её неместным шармом, следуя принципу «Я тебя породил — я тебя и убью», выстояла ещё меньше, добитая индустриализаией. Затем местность славилась ипподромом, но не конями — скорее, одними из первых полётов Российской империи. Сам ипподром занимал огромное пространство вдоль железной дороги.

Первые этажерки испытали импровизированную взлётно-посадочную полосу в мае 1910 года, вскоре Теодор Калеп уже сам конструировал самолёты совсем рядом, на заводе «Мотор» в Засулауксе. 14 апреля два года спустя десять тысяч человек вновь собрались поглазеть на полёт: силы в воздухоплавании испытывала одна из первых женщин-лётчиц Лидия Зверева. Росла бы слава Риги как центра авиастроения, да война началась, и исчезли показательные полёты на Золитудском аэродроме.

В 1919 году всю окраину обнесли границей города, чуть позже в Шампетерисе надумали отводить землю для частных домов. В Золитуде беспорядочно появлялись сарайчики на огородах, пока этот хаос не постановили привести в человеческий вид. Вокруг одной, пешеходной по плану, улицы с 1983 года возвели банальные многоэтажки на 25 000 человек общей вместительностью; той же участи ждал и Шампетерис, но времена поменялись, и патриархальные садики оставили цвести. Чуть поодаль пропал старый ипподром, уже перквалифицированный к тому времени в трассу для мотокросса.

По Шампетерису можно ностальгировать в парке с небольшим прудом, по усадьбе Золитуде — на небольшой аллее, но в целом старые фабричные корпуса — это всё историческое Золитуде.

56° 56' 26" N 24° 14' 4" E

До середины XIX века единой Закюсалы в современных очертаниях не было: так назывался лишь северный из двух островов. Южный, Фридрихсала, был больше и населённее, на нём уже в XVII веке делали известь для города и жили в восьми домах. Но и на Закюсале наблюдалась жизнь: в 1788 году там можно было найти уже семнадцать домов. Даже когда острова соединились, их в народе по прежнему различали и, например, в середине XIX века считали, что на Фридрихсале 33 дома, а на Закюсале лишь шестнадцать; со стороны города была Закюсальская набережная, а с другой — Фридрихсальская.

В начале ХХ века местные жители, в основном, занимались работами, связанными с Даугавой, или работали на одной из двух лесопилок. 15 ноября 1905 года было объявлено о создании Закюсальского добровольного пожарного общества, в то же время на острове появились первые магазины. Тем не менее, место ещё годилось, чтобы 25 марта 1919 года стать потенциальным местом выселения буржуев из квартир городского центра, наряду с Кундзиньсалой и Саркандаугавой.

Перед войной вытянутая форма Закюсалы даже некоторых всерьёз вдохновляла на мысли об аэродроме, но идея так и не была реализована, и в тот раз старые домишки остались на своих местах. Остался и один из городских пляжей, собиравший нудистов.

Почему же теперь всего этого нет? Просто в декабре 1976 года открылся нынешний Островной мост, а в конце 80‑ых годов ХХ века решили строить телецентр. Идея сама по себе замечательная, но вот окрестности предполагаемой постройки оказались не совсем репрезентабельными, поэтому с ними расправились, а людей отправили в новые микрорайоны, по большей части в Кенгарагс. А телецентр построили: телебашню на юге и телестудию на севере.

По‑прежнему появляются проекты освоения и других частей пустынной Закюсалы, так что история острова далеко не завершена. Некоторых интересует возможность высылки на остров оплотов азартных игр, другие ищут возможность переселить туда колонию речных чаек с крыши пристройки Дома печати, предприниматели просто хотят застроить территорию. Какой бы вариант ни был осуществлён, остров явно скоро поменяет свой имидж.

Сужи — одно из немногих сохранившихся ливских названий Риги. Происходит оно, скорее всего, от ливского «Sussi» — волк. Там находится усадьба, о которой до Первой Мировой писали, что в заливе поблизости есть целебные грязи. После войны там обосновалась миссия адвентистов седьмого дня «Philadelphia». Уже после другой войны там построили военный городок.

Если пойти ещё дальше вдоль берега, то Вы увидите хутор «Варнас». Это подлинная постройка XVIII-XIX веков, как в Этнографическом музее, но, в отличие от музейных зданий, он и находится на подлинном месте.

Ещё более древние следы предков находятся неподалёку, в Озолкални: Булдурское городище и гора Пулкстенькалниньш.

57° 10' 4" N 24° 12' 22" E

Когда-то на Даугаве в Риге было множество островов, очертания которых постоянно менялись — существовала даже поговорка: «непостоянен, как остров на Даугаве». В то время, к концу XVII века, один подобный остров образовался и напротив Риги, получивший название незамысловато — по имени купца Дитриха Клювера, арендовавшего в 1694 году остров на 20 лет и построившего там склад дерева. До этого часть острова ливы называли по‑своему: «Thamagar».

Первая усадьба Домского капитула упомянута на Кливерсале в 1248 году, однако настоящее развитие острова началось много позже, примерно в XVIII веке.

В ту далёкую пору для того, чтобы попасть на Кливерсалу, действительно нужно было пересечь либо Даугаву по Наплавному мосту, либо широкую канаву с другой его стороны по Малому или Слоновьему мосту в конце нынешней улицы Валгума. Эти неудобства прекратились к концу XIX века после постройки нескольких дамб, в том числе Ранькя, законченной в 1894 году. Но и после того Кливерсала составляла первые впечатления половины путешественников, поскольку попасть с левого берега в Ригу, минуя островок, было невозможно. Это означало быстрое развитие места, уже в XVIII веке включённого в состав Риги.

В предместье было много постоялых дворов и кабаков, в 1773 году открылась школа, было 84 дома, в основном, деревянных, но попадались и каменные; там же находилась и православная церковь святой Троицы, ныне вписавшаяся в пейзаж Агенскалнса. Первая аптека в 1809 году, первые гостиницы "Hotel Kurland" в конце XIX века и "Аркадия" в начале XX-ого - все эти важные для Задвинья учреждения появились именно здесь. На главной улице дома напоминали скорее маленькие дворцы, поскольку нигде больше в Риге не было столь роскошно украшенных, хоть и деревянных домов. Впрочем, были: на набережной там же, где возвышались дома Нинделя и Лелюхина, купца, купившего у Авраама Кунце бальзамную фабрику и производившего на том же острове знаменитый ныне чёрный бальзам. В 1789 году после долгих стараний ему всё-таки удалось отменить запрет на напиток, наложенный в 1770 году, и после этого Сергей Лелюхин выпускал вплоть до 15 тысяч бутылок в год, но прожил после этого всего три года. Наследство, оцененное в 130 927 рублей, получил его сын Георгий, который не был столь удачлив, потому что ему разрешили торговать бальзамом только зарубежом, где дела шли плохо, и в 1808 году фабрику пришлось закрыть.

В 1869 году механик Ланге и якорщик Скуя основали судостроительную верфь «A. Lange un J. Skuje», в 1898 году перименованную в «А. Ланге и сын». Находилась она на Кугю 44, в конце полуострова. Строили там различные корабли, начиная с маленьких катеров и понтонов, заканчивая военными судами, ледоколами и пассажирскими пароходами. Неподалёку, в конце улицы Валгума, в 1909 году построили так назыываемы мост Тузова, деревянное строение, соединявшее Кливерсалу с дамбой Ранькя: не забывайте, что в то время параллельно дамбе плескались воды Агенскалнского залива.

Времена менялись, но описанное не сильно отличалось от Кливерсалы конца XIX века. На своих местах дома, пристани, на юге острова стояли обширные амбары (в 1780 году архитектор Розенпфланцер даже предлагал строить ещё склады, на сваях в целях защиты от наводнений, однако его идея не воплотилась; всё-таки с 1867 по 1885 гг. улица Кугю звалась Амбарной), на севере — церковь. Добавился Дом моряков имени Петра Великого; в 1887 сдали дамбу АБ, за которой зимой укрывали Понтонный мост; уже в 1891 началась её четырёхлетняя модернизация. В первоначальной работе использовали десятиметровые деревянные сваи, забиваемые паровыми молотами по 22 в день — производительность ручных (6 свай в день) им сильно уступала.

В 1930‑ых годах в стране царил авторитарный режим Карлиса Улманиса, требовавший, подобно любому другому, помпезности и размаха в архитектуре. Первыми от такого стремления пострадали кварталы Старой Риги, затем на левом берегу для массовых мероприятий требовалось создать «площадь Победы». Времена расцвета Кливерсалы прошли, то, что там находилось в 30‑ых годах и поныне, никакого впечатления не оставляет, поэтому архитекторы требовали достойной увертюры к грандиозным стройкам. Как только не представляли они себе этот район в проектах, но ничего не сделали. По такому же пути пришлось идти их последователям в 1960‑ых, предлагавшие правительственый центр возле Агенскалнского залива. Следующим шагом стала необходимость в здании Национальной библиотеки, для которой место подыскали уже в 70‑ых, но до сих пор идеи живы, и, быть может, проект ещё реализуют. Пока что же Кливерсала и Кипсала остаются весьма лакомыми кусочками для строительства.

56° 56' 38" N 24° 54' 5" E