В 1710 году графу Шереметьеву торжественно, хотя и разочарованно, поднесли золотые ключи от Риги, и с тех пор Рига находилась на территории России. Со временем понадобилось как-то отметить двухсотлетний юбилей этого события, и 30 апреля 1909 года Рижская дума согласилась с предложением главного садовника города Георга Куфальдта на бывшей эспланаде Коброншанца создать парк и выделила 400 000 рублей на это полезное дело. Тот собрался создать в низинах парк для народа, а высокие места продать для строительства дорогих особняков. Но и низкие места не оставил для потопов, а приказал начать земляные работы, которые велись два года до 1912-ого.

Конечно, правда, что парк делали до 1915 года, но 200-летие присутствия в империи не могло быть отложено, поэтому царь Николай II посетил место в два часа дня 5 июля 1910 года и посадил 20-летний дуб, три великие княжны посадили по 15-летним дубкам возле дамбы Ранькя, у Агенскалнского залива. Все саженцы взяли из теплиц близ Царского сада, ныне сада Виестура, а серебряные лопата и тачка с землёй позаимствовали из музея — они уже служили генерал-губернатору Александру Суворову, когда тот строил Риго-Динабургскую желеную дорогу. Деревья не пощадили вандалы в 1919 году, когда Латвия была в руках большевиков.

Царь уехал, но работы продолжались. В 1911 году построили стадион, который и ныне сохранен и именуется «Аркадия», в 1913 году сделали дорожки и, наконец, в 1915 году устроили липовую аллею возле бульвара Узварас. На все работы истратили 200 149 рублей, но тщетно — во время Первой Мировой там устроили огороды.

После войны начали восстанавливать, огороды из парка попросили, и начали думать, что же делать с пространством, гордо переименованное из Петровского парка в Парк Победы. Сначала силами безработных территорию подняли, но потом долго ничего не смогли сделать, затем в 1930‑ых устроили большую площадку для народных гуляний, но планы Карлиса Улманиса были огромными: создать праздничную площадь на 200 000 человек, стадион на 25 000, дворец съездов и спорта на 10 000, но главное: чтобы комплекс превзошёл по размерам Берлинский олимпийский комплекс. Помимо прочего, предусмотрен был и какой-либо мемориал. Конкурс объявили в 1938‑ом, закон о постройке этого монументализма приняли в 1936‑ом. Кстати, теперь территория называлась не парком, а площадью Узварас — Победы.

Война помешала планам, но никто не забывал о них: идея об эффектном завершении бульвара Узварас и застройке площадки всё время витала в умах архитекторов-монументалистов. Что поделаешь, не оставлять же огороды, которые опять стихийно возникли во время войны. Их убрали в 1950 году.

Война в парке отметилась не только огородами: в 1944 году там были повешены главари рижских нацистов. Ночью у них украли одежду.

1961 год ознаменован в истории СССР XXII конгрессом Партии. В связи с таким значительным событием парк переименовали вновь, и теперь он был уже не просто Парком Победы, а Парком имени XXII Конгресса КПСС. Но это ему пошло только на пользу, ведь место с таким ярким названием не могло быть запущенным, поэтому в 1963 году был готов проект реконструкции. Авторы (архитекторы В. Апситис, В. Дорофеев, Э. Фогелис, дендролог К. Баронс) предлагали объединить три части парка, разделённые улицами Слокас и Бариню, и движение обвести вокруг, по новой магистрали. Помимо этого, предусматривалось строительство опять-таки стадиона на 5 000 человек, басеинов, террасс, павильонов, детских площадок, и далее в том же духе. На самом же деле появился только сам парк с очередными памятными деревьями; был конкурс на строительство выставочного зала, в котором победил проект А. и В. Рейнфельдов, но деньги на строительство в бюджете так и не обнаружились.

Однако через пару десятилетий произошло четвёртое перенаименование: место опять стало Парком Победы. В частности, это название было оправдано тем, что на оси бульвара Узварас, долгое время незанятой, появился монумент, посвящённый победе над фашизмом.

Памятник войнам Советской Армии - освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистких захватчиков — так официально называется Памятник Победы — построили в 1985 году (скульпторы Л. Буковский и А. Гулбис, архитекторы Э. Балиньш, Э. Вецумниекс, инженеры Г. Бейтиньш, Х. Лацис). Так говорится в энциклопедии «Рига» (1989, Рига, Главная редакция энциклопедий) о его языке символов:

Основной идейный замысел памятника выражает 79-метровый обелиск, в разрезе представляющий пятиконечную звезду; пять её лучей символизируют пять лет героической борьбы. В завершающей части обелиска лучи образуют спираль, символизирующую неотвратимость победы. Облицованное серым и розовым гранитом подножие памятника образует правильный треугольник и состоит из трёх разновысоких платформ. На первой, более высокой платформе расположены трибуны, боковые платформы служат пьедесталами для скульптур «Родина-мать» и «Войны-освободители». За постаментом расположен декоративный бассейн с небольшим каскадом.

Таким образом, спустя около 70 лет, идея Куфальдта о небольшом павильоне, завершающем бульвар, превратилась в неоднозначно воспринимаемый многометровый обелиск. Парк Победы до сих пор не готов, то и дело его норовят застроить чем‑то «полезным». В начале 2000-ых были слышны речи о создании Норчепингского парка между улицей Слокас и Ранькя дамбис, да быстро поутихли.

56° 56' 16" N 24° 52' 3" E

У большинства рижан это словосочетание ныне ассоциируется с пятиэтажками. А ведь было время, когда там действительно росли стройные сосны и местность называлась немного иначе: Агенскалнский (Шварценгофский) лес. Потом деревья поредели, и уже поодиночке их назвали Агенскалнскими соснами.

Почему‑то эта местность привлекала спортсменов. Первым 7 ноября 1903 года было основано Агенскалнское спортивное гимнастическое общество, построившее в 1909 году второй по размерам спортивный зал в городе на углу улиц Вилипа и Балдонес — перестроенный после Второй Мировой войны, он сохранен по сей день. Позже члены общества занялись и другими видами спорта: велосипедным, стрельбой и т.д. Элита Задвинья выбирала другое место для занятий — Агенскалнское стрелковое общество тоже в Шварценгофском лесу, с домом на вершине одной из горок. Его основали 3 сентября 1907 года, но просуществовало оно только до войны, в отличие от первого, действовавшего и после неё. Устраивались чемпионаты по катанию на санках — кто дальше проедет, причём участвовали не дети, а солидные дамы и господа. Там же построили бобслейную трассу, а летом увлекались стрельбой.

Несколько небольших доходных домов возвели в начале ХХ века, но главной новостройкой стала водонапорная башня, значительная достаточно, чтобы посвятить ей отдельную статью. В 30‑ых годах ХХ века в районе построили несколько современных особняков, а также школу.

Усадьба Шварценгоф, сохранившаяся и поныне, дала название и улице Шварценгофской , т.е. Шварцмуйжас. А в 1938 году Карлис Улманис пожелал истребить все названия в Риге, оканчивающиеся на «муйжа» — усадьба. У большинства просто отбросили окончания (Даммесмуйжас стала Даммес), другие почему‑то не тронули (Бишумуйжа), а с этой улицей произошла и вовсе курьёзная история: фамилию господина помещика Шварца перевели (Meln-), а усадьбу заменили бором (sils) по близлежащему то ли лесу, то ли парку, но сосновому — точно, получив в итоге улицу Мелнсила. Впрочем, сам парк от этого не слишком пострадал.

Козни чинить начала ещё идея строить дома трудящимся в лучших местах города, и первое массовое воплощение она получила именно там, в 1958-62 годах по проекту архитектора Николая Ренделя. Для начала парк проредили, дюны высотой до 15 метров над уровнем моря отвезли на Болдерайский завод силикатных кирпичей. Те деревья, которые «пощадили», не вынесли такого соседства и в большинстве погибли уже потом. Всё-таки этот район примечателен уже хотя бы тем, что он был первым подобного рода в городе, да и его инфраструктура была более менее закончена, в отличие от почти всех более новых. Через двадцать лет, то есть в 80‑ых, надо было всё снести и построить Звёздный городок, как обещалось, но, как известно, воз и ныне там.

56° 56' 39" N 24° 36' 1" E

Первое известное здание будущего Агенскалнса и всего левобережья было построено в 1226 году — это мельница святой Марии, примерно через столетие появились и первые усадьбы рижан, их поля и натуральные хозяйства, имущества городских монастырей. Только тогда это ещё не был Агенскалнс: отставной судья по фамилии Аген поселился в своей усадьбе лишь в XVII веке. Его потомки уже подыскивали себе другое место проживания, а в Агенхофе жил то господин Граве, то господин Шварц, давший построенному в 1850 году небольшому домику на углу Кришьяна Валдемара и Даугавгривас последнее название — Шварценгоф. А посёлок всё время так и оставался горой имени старинного вершителя судеб.

Он возник одовременно с усадьбой у пересечения улиц Нометню, Межа и Сетас, а уже в конце того века там существовала одна из трёх латышских школ Пардаугавы. В 1697 году там была оборудована городская печь для обжига кирпича — главный поставщик стройматериалов для домов внутренней Риги. Одновременно там могли делать 40 000 кирпичей: для сравнения, подобное учреждение в Елгаве ограничивалось только 25 000. С XVIII века на месте нынешней больницы имени Страдыня имелось Лагерное поле, где находились летние лагеря рижского гарнизона, которые исчезли ещё в 1880‑ых годах, но оставили след в виде улицы Легеру, ныне знакомой нам как Нометню.

Войны не щадили рижские предместья: 11 раз их пожирали языки пламени с 1599 по 1812 год, а ведь были пожары и ранее, и большинство не делало исключение для Агенскалнса. Тем не менее, посёлок рос, и в 1853 году в Агенскалнсе было в 2,5 раза больше построек, чем в 1788 году: 294 и 112 соответственно, а к концу 19 века застройка дошла уже до Тукумской железной дороги. В ту далёкую пору центром района считалась площадь около перекрёстка улиц Калнциема и Даугавгривас, где находилась переправа. Неподалёку был также Агенскалнский парк, любимое место отдыха рижан, а рядом с ним находились рыночная площадь и почтамт на улице Сетас. Примерно там же, в начале улицы Даугавгривас, располагался второй полицейский участок Риги, а также многочисленные кабаки и трактиры.

В конце 19 века стала складываться регулярная планировка кварталов, которая поныне усматривается в районе улицы Баложу. Думали о выпрямлении улиц и перед Первой Мировой войной, даже был построен один семиэтажный дом, рассчитывая на продление улицы Нометню. Так он и стоит, как чужак, выходя своим фасадом во двор, а брандмауэром — к улице.

Нынешний центр района возле Агенскалнского рынка стал образовываться на стыке веков. Уже в 1890 году на улице Херманя был построен Сиротский дом, в 1910 году — 2-ая городская больница (ныне больница имени Страдыня), в тот же период возвели новые павильоны рынка и католическую церковь святого Альберта (1900 год, архитектор Оскар Бар) на улице Лиепаяс, возле которой позже появились одни из двух межвоенных примеров блокированных домов Риги. В 1905 году по улице Шонеру (ныне Бариню) пустили маршрут трамвая. Единство Агенскалнса нарушило продолжение улицы Слокас до Шонеру в 1930 году. Оживленное движение искусственно разрезало район на две части.

Однако бóльшие перемены Агенскалнс пережил уже после войны, когда на месте Агенскалнского леса был построен жилмассив Агенскалнские сосны, а многие фабричные корпуса, появившиеся в XIX веке вместе с самими производствами, дополнены некрасивыми пристройками (хотя, конечно, трудно судить, были ли старые корпуса пригляднее).

В состав Третьего, Митавского, предместья Агенскалнс вошёл 24 декабря 1786 года с севера и в 1828 году южнее, возле улиц Маза Нометню и Марупес.

56° 56' 16" N 24° 44' 4" E

http://www.arhivi.lv/sitedata/… — каталог выставки об Агенскалнсе и Засулауксе

Долгое время Задвинье вынуждено было существовать без своей лютеранской церкви из-за весьма странных указаний рижского магистрата. В них сначала запрещалось возводить свой храм как бы то ни было, в XVIII веке властители «смягчились» и дали великодушное разрешение, но с условием: не только вести строительство за свой счёт, но и выплатить церквям святого Иоанна и Белой Даугавгривской, к которым было приписано большинство задвинцев, компенсации за каждого ушедшего прихожанина. Лучше бы они просто отказали, чем так издеваться — просителям такие расходы были явно не по карману.

Гром не грянет — мужик не перекрестится. Старые предписания оставались в силе до несчастного случая на Пасху 1845 года, когда при пересеходе Даугавы вдруг начался ледоход, и пучина реки забрала многих прихожан. Такое случилось уже в 1744 году, но без жертв, а теперь, после такой трагедии поневоле пришлось дать деньги на строительство левобережной церкви — так же постановило и собрание Большой гильдии, произошедшее 18 февраля 1846 года, ровно триста лет после смерти Мартина Лютера.

Финансированием тоже занялась гильдия. Сначала намеревались отсчитать на строительство 10 000 рублей, но потом эта сумма возросла ещё на шесть тысяч, и вместо деревянной церкви было решено строить каменную. Старейшина Большой гильдии Эберхард Михаэль фон Булмеринг в декабре 1850 года тоже занялся благотворительностью и пожертвовал двадцать тысяч, из которых на восемь преполагалось приобрести землю и построить каменный дом для священника, а с оставшихся копить проценты и ежегодно выплачивать их тому же пастору: по 600 рублей. Получилось немного сэкономить: территорию под храм землевладелец Шварц подарил.

15 мая 1850 года зодчий Иоганн Даниель Фельско предоставил проект для утверждения, и вскоре начались работы. Новую церковь в довольно аскетичном неороманском стиле освятили 26 октября 1852 года. Нынешний вид — две башни со стороны входа вместо одной ближе к реке и алтарную апсиду, а главное, на треть большую площадь — здание приобрело после основательной реконструкции зодчим Генрихом Шелем в 1877-88 годах. Новые башни строились не только для красоты — в них были предусмотрены лестницы, чтобы вместе с балконом вместительность храма достигла двух тысяч человек.

Но, поскольку численность и латышского, и немецкого приходов росла, да и по некоторым другим причинам немцам к 1910 году захотелось построить себе отдельный храм — Новую церковь святого Мартина. Для этих целей нашли землю, подаренную потомком всё того же Шварца, и 58 000 рублей денег, только время оказалось неверно выбранным, ибо война прервала этот замысел. Теперь в архивах пылится нереализованный проект того здания в стиле национального романтизма, автор — архитектор Вильгельм Бокслафф.

В 1855 году освятили и орган с 14 регистрами работы мастера А. Мартина, выделявшийся своим красивым украшением. Но приходу пришёлся по душе и новый, установленный в 1893 году орган известной немецкой фирмы Валькер с двумя мануалами и 20 регистрами. Неприятное происшествие случилось перед Рождеством 1909 года, когда злоумышленники выкрали органные трубы, но вскоре они были восстановлены, а хулиганов так и не нашли.

При церкви, как водится, открыли и школу, это произошло 1 сентября 1853 года, в 1860 году начала работу воскресная школа; работала и библиотека с числом книг около тысячи. В 1878 году священник Штарк основал «Школу Анны» в Ильгюциемсе по нынешнему адресу Вильняс 2а — бесплатный приют на восемьдесят маленьких детей.

Первая Мировая война эвакуировала все колокола, прекратила работу школы по невостребованности. 8 января 1915 года приход открыл лазарет на двадцать мест, позже добавил ещё десяток. Уже 20 июля лазарет закрылся, зато помощь беженцам продолжалась. Деньги шли из добровольных пожертвований, ведь все счета были эвакуированы вместе с банками. Потом, в 1919 году, пришли большевики, устроили митинги в церкви, сидя в шапках и с папиросами, да вдобавок арестовали священника. Количество прихожан умемньшилось с двадцати семи тысяч примерно вдвое.

Как только стало поспокойнее, в том же 1919‑ом в храме провели электрическое освещение; в 1923 году купили новый колокол для курантов. Год спустя была приобретена и замена пропавшему в эвакуации основному колоколу: из тех, что вернули, а хозяина не нашлось. За него из принципиальных соображений, чтобы не возникло трудностей с разделом ценностей после постройки нового храма, заплатил только латышский приход. Впрочем, со временем беспочвенные надежды пропали, а после 1939 года прекратил существование и немецкий приход.

Когда советская власть пришла во второй и третий раз, она уже не насмехалась над церковью так, как в девятнадцатом году, хотя многие церковнослужители и пострадали. Старались хулиганы, несколько раз устраивавшие ночные беспорядки в храме, пока в 1973 году приход не решил раскошелиться на сигнализацию.

Гораздо древнее самой церкви кладбище, ведь директивы не запрещали хоронить умерших в своём районе. Годом основания самостоятельных рижских кладбищ можно считать 1772-ой, когда Екатерина Великая указом запретила класть покойников под церковными полами и снаружи, возле стен. А уже через год появилось престижное по задвинсим меркам Агенскалнское кладбище или кладбище Мартина. Чуть раньше открылось и Большое кладбище, и, странное совпадение, закрыли их примерно в одно время с одной целью — в случае с первым, в 1951 году для создания мемориального парка. В частности, это бы почтило память таких знаменитых людей, как фармацепт Иероним Гриндель или композитор Эмилс Дарзиньш. Жаль деревянную часовенку, построенную ещё в 1786 году, которую вандалы сожгли в семидесятых. В отличие от случая с органом, тут виновных даже не старались найти.

И всё-таки, хотя оно и находилось совсем рядом, Агенскалнское кладбище изначально отношения к церкви святого Мартина не имело и принадлежало всё той же церкви святого Иоанна, равно как и Торнякалнское кладбище не имело отношения к близлежащей церкви Лютера. Лишь 11 января 1882 года разрешили открыть собственное кладбище, ныне это в Плескодале. До тех пор прихожан хоронили также на Дзегужкалнсе и на Лазаревском, ныне Лачупском, кладбище. На последнем в 1907 году тоже получилось выхлопотать небольшой участок.

56° 57' 1" N 24° 42' 4" E

Как известно, Троице-Задвинская церковь, ныне располагающаяся в Агенскалнсе, изначально украшала набережную на Кливерсале. Первые сведения о ней относятся к 1453 году, потом её существование освидетельствовано письменно вплоть до 1618 года, следующие лет сто хроники молчат. Предпоследнюю построили в 1780 году в городе Поречье Смоленской губернии из сосновых брёвен, привезли на стругах и собирали уже на месте. 1 августа 1781 года храм освятили. Постоянных священников у него не было, и каждую весну приглашали монахов из двух монастырей в Витебской губернии; численность прихода тоже сильно колебалась, но в 1813 году церковь посещали 220 военослужащих и 60 местных православных.

Деревянный храм со временем начал разрушаться, оттого в середине XIX века было получено разрешение Рижской Духовной консистории на сбор средств. Другой причиной, требовавшей переноса церкви, стал нарастающий шум промышленно-портовых окрестностей, из‑за которого порой даже приходилось прерывать богослужения. Такое прошение поступило городским властям ещё в 1865 году, но дело не продвигалось ещё ближайшие два десятилетия. Наконец, в 1891-ом за 11 000 рублей приобрели участок в тогдашнем центре Агенскалнса. Тотчас же начали готовить место к работам и 25 мая 1892 года заложили первый камень.

Проектирование доверили архитектору Янису Бауманису, но тот неожиданно скончался в самый разгар работ, и обратились к другому зодчему, Владимиру Лунскому. Тот в соавторстве с инженерном Борисом Эпингером создал нынешний храм в эклектичном стиле московского барокко. Кстати, на старых открытках Троице-Задвинская церковь покрашена в белый цвет, а главный из десяти куполов и ещё один поменьше украшает чистое червонное золото. Новое здание освятили 5 ноября 1895 года, а старое снесли, как и собрали, за одни сутки: 8 октября 1895 года.

Долгое время у прихода не было своего собственного кладбища, пока в 1861 году ему не выделили небольшую территорию возле Елгавского шоссе. В 1893 году там на 100 000 рублей, полученных от неизвестного благотворителя, построили небольшую церковь Христа Спасителя.

56° 56' 38" N 24° 48' 5" E

Спрос рождает предложение — эта банальная фраза точно подмечает причины происхождения всех рынков Риги. В конце XIX века ту часть Агенскалнса, где находились пристань и другие важные объекты, а, следовательно, бывало много народу, облюбовали торговцы. Уже в 1861 году на карте были отмечены Рыночная площадь и Рыночная улица — Tirgus iela остаётся и поныне. Торговля велась прямо на улице возле кабака Цауне — позже немецкая речь изменила фамилию этого добельского крестьянина («Zaun» — забор по‑немецки) и получилась Заборная улица («Sētas»).

Надолго рынок задержался на протяжении всей улицы Сетас, пока 21 августа 1895 года его не пообещали перенести в противоположный конец улицы Нометню, в привычное современным рижанам место. Дума своё слово сдержала и открыла новую рыночную площадь в первый день 1898 года.

Городские власти делали всё возможное, чтобы покупатели ходили на новую рыночную площадь. Ещё в 1897 году там построили колодец, туалет и домик сторожа и годом позже перенесли продуктовую торговлю. Но не так-то просто было искоренить традиции нескольких поколений, и многие всё же приходили на старое место. Магазины привлекали и в построенный в 1896-97 годах дом Хашинкевича на углу улиц Межа и Сетас. К тому же сначала никаких особых преимуществ у нововведения не было.

С другой стороны, не было и неприязни к новому рынку, о чём говорят размеры полученной городом арендной платы: 1635 рублей в 1898 году и уже 8100 — в 1905‑ом. К началу Первой Мировой войны её вносило уже 625 человек.

Эти числа наводили на мысли о дальнейшем развитии: не мог же один из крупнейших рынков города оставаться без малейшего навеса. Главный зодчий города Рейнгхольд Шмеллинг составил проект в югендстиле, по которому в 1911 году началось возведение продуктового павильона, но война встала наперекор замыслам, и в 1914 году строительство остановилось. Только в 1923 году его смогли возобновить, но вместо покойного Шмеллинга руководство на себя взял Александр Гринберг, немного переделав проект, в частности, заменив ресторан у входа магазином и служебной квартирой. Открытие павильона произошло в 1925 году.

Здание стало самым современным рынком города тех времён: с подвалами, электричеством, лифтом, холодной и горячей водой, своеобразной галереей на втором этаже. На 1500 м² расположили 103 торговых места.

Позже рынок пережил незначительные изменения. На старом месте торговля прекратилась ещё до Первой Мировой войны.

56° 56' 10" N 24° 43' 0" E

В конце XVIII века торговец Андреас Торен построил себе дачу на высоком холме, дополнив её 1,1 гектарами парка. С 1852 года усадьбой владел прусский генконсул Кристиан Верман, который стал заниматься выращиванием пальм и абрикосов для души, а не для кошелька. Но вскоре консул скончался, а его семье не было никакого дела до экзотических растений покойника.

Для кошелька парк стал использовать купец Карл Клейн, купивший землю со зданиями в 1885 году. Новый владелец открыл кегельбан в здании усадьбы, летний театр, который сдавал латышским актёрам, устроил трактир и окончательно забыл о парке. Но и этот этап истории был омрачён: сначала Клейн был вынужден сдать часть владений купцу Петру Цветкову, а в 1894 году — распрощаться с ним насовсем в пользу Рижского Ипотечного общества.

В 1896 году парк купила Рижская дума: его тогда оценили в 26 446 рублей и 28 копеек. Город, конечно, следил, чтобы насаждения содержались в порядке, но тоже был ограничен в средствах, что вынудило властьпридержащих сдать Торнякалнский парк — так его назвали — в аренду пивоварне «Waldschlößchen» за полторы тысячи рублей в год, предварительно немного расширив. Впрочем, пивовары заботились куда лучше Клейна, хотя приоритеты были те же: ресторан, музыкальные и танцевальные вечера с фейерверками. Чтобы случайные посетители не могли попасть на балы и концерты, часть территории обнесли забором. Нынешнее здание ресторана, два раза горевшее и бывшее то кинотеатром, то выставочным залом, построено в 1910 году. Кстати, именно оно изначально носило имя «Аркадия», после Первой Мировой войны перешедшее ко всему парку.

В Торнякалнском парке конца рубежа XIX и ХХ веков общественная жизнь била ключом: проходили не только обычные увеселительные мероприятия, но и другие, порой незапланированные события: балы пожарных, певческих и благотворительных обществ, митинги революционно настроенных рабочих, а во время Первой Мировой войны в парке даже разместились курземские беженцы со всем скотом.

Не только благодаря своему природному живописному расположению и шумным праздникам, но и как следствие усердия садовников парк процветал и нравился рижанам. Первым, как обычно, его переделал Георг Куфальдт в начале ХХ века, к тому же очень кстати пришлось решение Джорджа Армистеда, мэра Риги и патриота Торнякалнса, изменить русло речки Марупите. В 1902 году её повернули вглубь парка, построили дом садовника, мостики и водопад, прозванный «Рижской Иматрой» по аналогии с финским водопадом на реке Вуоксе. Андрейс Зейдакс продолжил дело своего учителя в 1926 году и опять кое‑что переделал: вырубил часть деревьев, чтобы сделать парк светлее, на горе поручил архитектору Паулсу Кундзиньшу построить эстраду, по обыкновению посадил многолетние растения и прочими способами исправил недостатки, замеченные в работе Куфальдта. Мастер не изменил своему стилю: появились и лестницы, и опорные стенки, и детская площадка.

В те давние годы в «Аркадию» художники приходили за вдохновением: его воспели на холсте и Вилхелмс Пурвитис, и Отто Скулме, и Карлис Убанс, и сколько ещё неизвестных живописцев! До Второй Мировой войны в прудах даже плавали лебеди, один так и назывался: Лебединый пруд. Но пруды обмелели, даже щуки, водившиеся в водоёмах, стали задыхаться — Марупите следовало основательно почистить. Так в 1951 году и сделали — лебеди вернулись, рыбы выжили, открылись платные пляжи с катамаранами. Парк возродился.

Продолжались танцы, музыка, веселье, острые конфликты вплоть до вмешательства милиции. После 1987-го парк получил ещё и политическое значение: его облюбовали активисты из Клуба защиты среды, произносившие свои пламенные речи в духе Третьей Атмоды.

В начале 90‑ых вновь парк чуть не превратился в болото из-за засорившейся Марупите; к счастью, её вовремя почистили. С тех пор, кажется, парк живёт мирной жизнью, без перемен, не считая сгоревшей в 2000 году эстрады. Десять-пятнадцать минут ходьбы отсюда, и Вы уже в самом центре столицы, но «Аркадия» по сей день напоминает настоящую, греческую Аркадию: спокойную гористую местность, где в мифах боги встречались с людьми…

56° 55' 55" N 24° 51' 3" E

Сейчас этот участок потерял былую славу, и непросвещённые прохожие, прогуливаясь в начале улицы Калнциема, вряд ли узнают место бывшего Агенскалнского парка на углу улиц Какту и Калнциема. А ведь на рубеже XIX и XX веков сюда ездили на отдых обеспеченные рижане с другого берега Даугавы, и путеводители по городу не преминали упомянуть эту достопримечательность.

Началось всё с обыкновенного садика во дворе, который для личного пользования устроил городской врач Конрад фон Радецкий. В 1866 году его вдова продала землю и дом Михаилу Стуре, который с владением распрощался через десять лет в пользу Эрнста Адамсона. Но и у того оно продержалось недолго, и 2 ноября 1887 года Иоганн Георг Эберт стал хозяином дома и садика, а также нескольких соседних участков.

С него и началось превращение заурядного частного садика в место шумных развлечений. Сперва Эберт выстроил новое здание, где устроил «Агенскалнский ресторан», тир и кегельбан. Затем с другого берега, из ликивдированного концертного зала Шварца на улице Марияс, перевзли летний театр.

Последний пользовался особым успехом у публики. 10 октября 1897 года Эберт арендовал парк актёру Вильгельму Рикгофу, который прославил именно театр. В партере было 678 мест, стоивших от 30 копеек до 1 рубля. Спектакли по рабочим дням начинались в 20:15, по воскресениям в 19:15, иногда давали и дневной спектакль. В основном, ставили оперы, комедии или оперетты на немецком языке. Вход в парк изначально стоил 10 копеек, позже плату подняли до 15 копеек. Посетители театра прогуливались бесплатно.

Все эти прелести рижане вкушали до Первой Мировой войны, а после неё пострадавший сад не был восстановлен. Осенью 1914 года, когда все умы были заняты войной, деревянные строения загадочным образом сгорели: пожарные смогли лишь спасти соседние дома. В то время театр не работал, поскольку его последний арендатор Шпрехер был немецкоподданным, и за это его заранее выслали из империи. Считали, что ущерб от пожара составил двадцать тысяч рублей — но кого это тогда интересовало?

Вопреки всем коллизиям, на улице Калнциема у дома №9 растёт вековой дуб, повидавший как и расцвет парка, так и его закат.

56° 56' 46" N 24° 45' 5" E

Изначально ботаническими садами нарекали аптекарские огороды, где выращивали составляющие разных полезных лекарств. Посторонним вход не был воспрещён, но устраивались сады, ясное дело, не для таких целей. В Риге, например, такое заведение в XIX веке украшало место современной Первой городской больницы: даже часть прилегающей улицы Бруниниеку называли улицей Ботанического сада. Со временем оно растворилось в гуще больных и лечащих, и о таком полезном деле запамятовали.

Весной 1922 года идею вспомнил новообразованный Латвийский университет и открыл неполный гектар из пятисот семян ботанических экспонатов в городском садоводстве в усадьбе Дрейлини. Год спустя глянуть на них, уже во втрое большем объёме, пустили первых экскурсантов.

Вскоре, в 1926 году, университет за 180 000 латов приобрёл и десятигектарный участок на нынешнем месте — летнюю усадьбу Волфшмита: её классицистическое здание сохранилось по сей день. С тех пор и до войны сад неплохо развивался, сотрудничал с зарубежными (245) и местными (11) коллегами.

С 1928 по 1937 года фирма «Gustav Roeder GmbH» строила главное здание, где, среди прочих, росли пальмы. А они и тепло любят, и высоту имеют серьёзную, потому в 1953 году крышу подняли на три метра, так же пришлось поступить и через десяток лет. В 1969 году же конструкцию снесли и возвели новую, 24-метровую.

А во время войны фашисты разместили на его территории военную часть, устроили в теплицах и подсобных помещениях казармы и чувствовали себя как дома, пренебрегая растениями.

К счастью, потом сад привели в порядок и расширили дополнительными шестью гектарами, несколькими тысячами видов — ныне их 8 500 — и новыми связями с окружающим миром.

56° 57' 3" N 24° 34' 6" E

Речь пойдёт о первом известном здании будущего Агенскалнса и всего левобережья, построенном ещё в 1226 году. Оно играло и тактическую роль: при нападениях первые бои часто происходил именно там, а позднее, если враг подступал к Коброншанцу, то открывали плотину и вода гнала неприятеля прочь. Так случилось в 1656 году с войском царя Алексея Михайловича.

Изначально её построил Домский капитул, коллегия высшего лифляндского духовенства. В его руках мельница молола зерно до конца XVI века, потом польский король Сигизмунд Август за исключительные заслуги подарил её своему секретарю Андрею Спилле, который выгодно перепродал полученное добро городу за 3 500 талеров.

Магистрат не сразу получил выгоду: воды явно не хватало. Тогда придумали заняться мелиорацией Медемского болота, где находится исток речки Марупите. Соединили пять озёр каналами, и дело пошло на лад, но подвело здание. В середине XVII века оно уже разрушилась, поскольку известно, что в 1660 году мельник Михаил Глезер построил его заново.

Это сохранялось вплоть до ХХ века, хотя в 1902 году проточной воде предпочли паровой двигатель. Тогда там было достаточно внушительное количество зданий: главное здание с двухэтажным чердаком, одноэтажным машинным отделением, на первом этаже хранились мешки, на втором этаже в трёхкомнатной квартире жил сам хозяин. Вокруг него находились 3 жилых дома, сарай, курятник, погреб, склад и магазин.

В 20‑ых годах ХХ века большой потребности молоть зерно почти в центре города не было, да и культурное наследие охранялось с гораздо меньшим трепетом, чем ныне, поэтому нет ничего удивительного, что в 1923—24 годах из утилиарных побуждений — для расширения трамвайных рельсов — здания снесли. Когда уже не стало мельницы, название Мариинского мельничного пруда сократилось на среднее слово и стало нынешним: пруд Марас. В 30‑ых на нём построили купальню, однако в 1959 году пришлось её закрыть: куда важнее было фабрикам лить в пруд свои отходы.

56° 55' 55" N 24° 49' 3" E