О железной дороге на Лифляндское взморье думали давно — этак с конца века девятнадцатого. После Первой Мировой войны тоже размышляли и чуть было не решили прокладывать её через болотистую местность за Кишезерсом, но в июне 1928-го латвийское правительство под давлением Рижской думы резонно постановило, что лучше потратить лишние три миллиона латов, но освоить близлежащие пляжи и помочь жителям Вецмилгрависа и Вецаки добираться до Риги.
Инженер Карлис Дзенис составил проект, технику к протоке Милгравису подогнали в мае 1930 года, в октябре следующего года были готовы построенные кессонным методом опоры. Их строили немцы по проекту инженера П. Вагнера. Ради благого дела пришлось утыкать дно трёмя сотнями десятиметровых сосновых свай диаметром в тридцать сантиметров каждая. Затем чехи доставили к нам в город пролёты, они же постарались для других мостов новой железной дороги. В итоге потратили 1 365 000 латов и получили небесполезное строение с дорогой шириной в пять метров и шестьдесят сантиметров, покрытой деревом; а также одну колею для пыхтевших паровозов. Мост проверили и открыли 14 июня 1933 года. Наконец-то жители северной части города установили удобную связь с центром, а рижане — с приятным видземским побережьем. Яхтсмены тоже радовались, ведь ради них средний пролёт оставили разводным.
Как водится, фашисты разрушили мост при отступлении, спустя четыре года он вновь стоял на месте, уже покрытый асфальтом вместо дерева. И потом пострадал опять.
3 ноября 1969 года со скоростью до сорока метров в секунду по городу носился свирепый ураган, отчего суда у причалов судоверфи в Вецмилгрависе крепко-накрепко привязали. В частности, стоявший в доке без моторов океанский танкер «Балаклава» держался на четырнадцати тросах, но бурей снесло и их — корабль понесло на мост, и он чуть было окончательно не снёс ближайший к Яунмилгравису пролёт, но вовремя сел на мель.
Положение спасла временная деревянная конструкция, затем — две металлические балки из неприкосновенного запаса Балтийской железной дороги. Так мост постепенно начал терять фермы, обретая нынешние очертания.
В 1998 году по проекту С. Волкова из того же института переправа стала существенно шире ради перспективы в будущем пустить движение поездов по двум путям. 28 декабря рабочие долго боролись с ветром, и наконец, уже под вечер, появилась новая колея для движения в сторону центра; но не само движение по ней.
А старожилы ещё помнят о том, как приходилось делить один мост с поездами, и уж не легче было его поделить двум ведомствам — автодорожному и железнодорожному. Наконец, в 1964 году параллельно построили автомобильный путепровод.
Ситуация с местами заключения в конце XIX века лучше, чем обычно, не была: тюрем было три, зато все они находились в разных местах и были весьма малы и стары. Певрые мысли о новой тюрьме генерал-губернатор высказал в 1891 году, при этом указывалось, что хорошо бы там расположить и женскую тюрьму, и больницу, и исправительный дом, поскольку 10 июня 1900 года вышел закон, ограничивавший высылку провинившихся в Сибирь. Всего новое заведение должно было вмещать более 900 арестантов.
Город ответил предложением земли на Александровских высотах, но время шло, и вскоре участок уже не был имуществом самоуправления. Тогда оно в 1902 году передало Гланвому упралению тюрем территорию, где Центральная тюрьма стоит и в наши дни, и дело пошло быстрее. Эдгар Фризендорф разработал проект, с мастером Кришьянисом Кергалвисом договорились о ведении работ. Здания были готовы в 1905 году.
Это были четыре корпуса: главный — с 24 камерами на 598 мест и церквями трёх основных конфессий, второй — с 58 одиночными камерами и 48 камерами ночной изоляции, в третьем помещалась больница на 115 мужчин и 15 женщин для заключённых всей Риги с операционным залом, четвёртый занимала женская тюрьма. Рядом расположились мастерские, которые сразу же после постройки были дважды расширены: в 1908-09 и 1914 годах, оттого они вмещали 1 507 человек — при том, что камеры были рассчитаны только на 1 180 заключённых. Весь комплекс состоял из 15 зданий на 5,9 гекатарах и обошёлся в 1 341 287 золотых рублей. Особым преимуществом считалось наличие центрального отопления.
Потом началась война, и тюрьма, подобно всем заводам, в 1915 году была вынуждена пережить эвакуацию. Арестантов отправили сидеть в тюрьмы России, большинство инвентаря попросту бесследно исчезло. Немцы в сентябре 1917 года, взяв Ригу, принялись восстанавливать утраченное, и казённый дом был вскоре готов возобновить свою деятельность. Но потом пришли большевики, снова немцы, а что как не тюрьма необходимо для расправы над неугодными? Оттого всё это время и камеры были переполнены, и расстреливали многих.
В возродившемся государстве учредили Главное тюремное управление, которое решило Центральную тюрьму выделить только для мужчин — остальных отправили на Брасу, в построенную в 1907 году тюрьму предварительного заключения. А на старом месте стали усиленно занимать арестантов различными работами: открыли многие мастерские, отправляли на стройки, садоводства, добычу торфа для отопления помещений, в 1928 году открылась ремесленная школа. В 1927/28 годах, например, заключённые отработали 212 000 трудодней, заработали 578 888 латов и получили из них 156 430.
С тех пор много воды утекло, но свой профиль заведение не поменяло, лишь периодически вновь наполняясь политическими узниками вместо уголовных. В конце ХХ века, как и каждый латвийский казённый дом, она получила побратима в Норвегии, в данном случае — Центральную тюрьму Осло.
В 17 веке некому Schreyen довелось построить усадьбу чуть поодаль от Риги. Усадьбу он, конечно же, назвал в свою честь, так появился «Schreyenbusch», которую заметил и в 1782 году занёс на карту А. В. Гуппель. На карте было примечание: поля усадьбы арендует рижский гарнизон. Земли было 70 гектаров.
Время шло, владельцы менялись, наконец, последний владелец по фамилии Менде распрощался с усадьбой и начал продавать эту самую землю. Чиекуркалнс начал формироваться в 1870 году на месте бывшей усадьбы. Название свое он получил от богатых шишками окрестных сосен.
Уже в последнем десятилетии XIX века Чиекуркалнс начал стремительное развитие, там были построены несколько фабрик. Одна из них, «Rigaer Stahlwerk», проработала совсем недолго (1898-1914), но дала название улице Тераудлиетувес. 400 занятых на фабрике рабочих производили различные стальные детали. Как и многие другие, этот завод перед Первой Мировой войной был эвакуирован вглубь России, и не вернулся. В 1921-22 годах в цехах прошли I и II Рижские международные выставки сельского хозяйства, затем там находились склад льна и кое‑где даже квартиры, а с 1934 года помещениями владела Государственнная пеньковая монополия.
Начало ХХ века дало местным жителям пожарное депо, две школы, баню и водонапорную башню. О последней разговор отдельный. В 1906-07 гг. был разработан проект водоснабжения предместий, в котором не забыли и Чиекуркалнс. Магистраль, чьё строительство было начато в 1911 году, шла из Букулты, где располагалась Балтезерская насосная станция, через Чиекуркалнс, и полукольцом огибала центр быстро растущего города. Для осуществления замысла в 1911-13 годах была построена эта семиэтажная (47,5 метров в высоту) водонапорная башня в стиле модерн, на которую потратили 161 759 золотых рублей. Резервуар её вмещал 2 000 м³ воды.
Само собой, местные жители гордились своей башней, которую при тогдашней застройке было видно чуть ли не из всех предместий, стоило только забраться на какую-нибудь горку повыше. Поэтому понятна встревоженность пользователей её услугами 1 апреля 1930 года, когда газета «Pēdējā brīdī» опубликовала нехитрый фотомонтаж и подпись: «Башня треснула!» Многие бросились набирать полные ванны воды и бежали смотреть на аварию, в то время как редакция, как водится, на следующий день опровергла удавшуюся шутку.
В 1913 году в поселке было уже 802 дома, из них 87 подключены к водопроводу, 14 — к канализации, 9 — к газопроводу, и 5 электрифицированы. Зато в 1904-05 была вымощена первая улица и установлен 71 керосиновый фонарь. В остальном район, присоединённый к Риге в 1924 году, не оставлял впечателение части мегаполиса. Например, в 1930 году 73% домов оставались деревянными.
Среди домишек Первой Длинной линии выделяется школьное здание, построенное в 1933-35 годах Альфредом Гринбергом для учебного заведения, основанного ещё в 1897 году учителем Янисом Осисом. Занятия в новом, просторном здании стиля функционализма начались в мае 1935 года.
Сегодня в Чиекуркалнсе есть и многоэтажная застройка, и с ней по соседству — старинные маленькие зданьица. В северной части микрорайона находится Рижская ТЭЦ-1, сданная в эксплуатацию в 1955 году.
На улице Алтонавас в Торнякалнсе стоит большой трёхэтажный дом с залом — бывшее здание Торнякалнского латышского общества взаимопомощи. До Первой Мировой войны, внёсшей столько смуты в жизнь Риги, именно там находился один из центров общественной жизни района.
Само общество образовали 60 местных, собравшиеся 3 июня 1880 года, произнёсшие речь, спевшие народные песни и решившие не оставлять друзей в беде, если таковая наступала, а также помогать целесообразному проведению досуга и образованию детей. Оно не было первым в округе — «Cerība» появилось ещё в 1867 году — зато вскоре стало самым популярным: к началу века число членов превысило две с половиной тысячи, и тогда уже не к лицу им стало ютиться по разным арендованным помещениям.
Участок на нынешнем месте был приобретён в 1900 году, дом по проекту Яниса Алксниса начали возводить по прошествии трёх лет. В новых помещениях разместили большой театральный зал, буфет, различные подсобные помещения и детский сад. Вновь открылись и школа, открытая ещё в декабре 1881 года, и публичная библиотека, одна из крупнейших в Латвии. Она хранила 868 латышских и 444 русские книги, школьная же — 517 и 279 соответственно. В 1911 году в стенах дома была учреждена и касса кредитования.
Как и подразумевалось при основании, общество способствовало различной полезной деятельности, такой как перевозка останков Кришьяниса Валдемарса из Москвы в Ригу, строительство памятника павшим русским войнам на Луцавсале и так далее. Оно же отправляло своих членов в числе делегации в Петербург, организованной Рижским Латышским обществом ради поклонения останкам Александра II и удостоверения преданности латышей его потомку, и по хвойной дороге провожало генерала Тотлебена.
После войны организацию частично восстановили, но теперь лишь как кассу взаимопомощи. В зале представления устраивали другие организации, с 1922 по 1927 год там располагался Торнякалнский театр. На месте школы в 1930 году открылась городская 32-ая основная школа, а потом там объединилось ещё много разных небольших школ, пока в 1961 году там не обосновалась 36-ая восьмилетняя школа. Наконец, в 1990 году весь дом передали молодёжному центру.
Однажды в мае 1829 года так совпало, что в верхнем зале здания общества «Musse», современного Зала Вагнера, играла свадьба, а снизу давали спектакль. При этом церемония бракосочетания была настолько бурной, что перекрытия не выдержали и упали как раз в театральный зал. Если неудобство зала и актёрских помещений рижане ещё как-то терпели, то это было уже слишком — два года спустя городские власти продали запасы зерна, хранившиеся на чёрный день, положили деньги в банк, чтобы при необходимости не умереть с голоду, а проценты пошли копиться на строительство нового театра.
В 1850 году столичный зодчий Харальд Боссе набросал проект большого здания, под одной крышей объединявшего биржу и театр: в квартале между Зиргу, Мейстару, Амату и Шкюню. Проект не приняли, прошло четыре года, и он же предложил ещё семь вариантов в четырёх разных местах. Все они подразумевали покупку и снос старых зданий: в городе, стянутом бастионами, свободное место давно перевелось.
К 1858 году зерно дало 170 000 серебряных рублей на строительство, семьдесят из них отводились на приобретение земли. Тем не менее, как раз в те годы Рига избавлялась от ставших ненужными валов, и участки на их месте постепенно становились красивыми бульварами с репрезентабельными зданиями — что особенно приятно, территории принадлежали городу. Первоначальный замысел рисовал театральный дом на углу современных Бривибас и Райня, но грунт подвёл — альтернативой выступило место, ещё недавно державшее на себе Блинный бастион.
14.06.1882. Пожар Городского театра. Изображение с сайта forum.myriga.info
В 1859 году Людвиг Бонштедт, опять-таки питерский архитектор, создал проект, который всех устроил — 4 августа следующего года началось строительство, а 23 сентября чертежи посмотрел сам царь Александр Второй, остался доволен. Открытие красно-чёрного Городского театра состоялось 29 августа 1863 года, ставили шиллеровский «Лагерь Валленштейна». На фасаде красовалась надпись «Die Stadt den darstellenden Künsten» — «Город — театральному искусству», позднее превратившаяся в просто «Nacionālā opera». Особо славились 753 газовые горелки современной системы освещения. В конце семидесятых годов девятнадцатого века Рейнгхольд Шмеллинг построил полукруглую пристройку сзади: как часто случается, быстро сказалась нехватка подсобных помещений. Стало больше места.
Пессимистически это выглядело так: для разгула огня тоже стало больше места. С 1882 по 1897 год во всём мире число жертв от театральных пожаров зашкалило за полдесятка тысяч, один из них был рижанином. Вкратце, 14 июня 1882 года в без четверти двенадцать актёры ещё репетировали, когда фрау Бейер удивилась слишком яркому свечению газового плафона. Совершенствуют лампы, — решили на сцене, но тут же разбежались кто куда: пожар стал очевиден. Брандмейстеры, жалуясь на слабый напор, взирали на лопающиеся стёкла и даже вспыхивающие рамы соседних домов. Городской театр пропал.
Пока его возвращали из Леты, с 9 ноября 1882-го по 30 апреля пять лет спустя на месте нынешних полиции и экономического факультета действовал Интеримтеатр — временная постройка на 1 200 сидячих плюс сотню стоячих мест.
1930-ые
Тем временем Бонштедт получил свой последний заказ. Здоровье профессора было уже не из лучших, и творить пришлось с сыном Альфредом. Результат требовал недопустимо больших преобразований; созданный два года спустя проект городского зодчего Рейнгхольда Шмеллинга отклонили по той же причине. Самым заметным и дорогим новшеством последнего были помпезные лестницы спереди и по бокам. В итоге тот же Шмеллинг начертил фасады строго как было изначально, и дело пошло.
Газ исчерпал кредит доверия, новой сенсацией стало электричество. Для его получения на берегу канала выросла первая электростанция Риги, собранная из механизмов будапештской фирмы «Ganz&Co». Один котёл грел помещения, ещё три их освещали и проветривали; вместе они давали 52,5 kW.
Городской, он же Немецкий, он же, после открытия Второго, Первый городской театр вновь открылся 1 сентября 1887 года. До Первой Мировой всё было более менее в порядке. Разве что в апреле 1888 года некий «джентльмен» из ложи второго яруса побил даму, а в другой раз внимание привлёк некий патриций из ложи первого яруса: увлёкся подпеванием вальсу и общением с окружающими, что даже заинтересовал, по словам прессы, публику больше чем спектакль.
1940-ые
С началом боёв театр закрыли, в 1917‑ом возродили, меняли имена и роли, со 2 по 4 января 1918 года его пожгли, но железный занавес не дал пламени перекинуться на переднюю половину, и восстановление прошло легко. В 1919 году родилась Латвийская Национальная опера, с 1944-го по 1990-ый известная как «Театр оперы и балета ЛССР».
1 ноября 1925 года из Оперы немногие обладатели радиоприёмников услышали фрагменты «Madame Butterfly» — первую передачу Латвийского радио. С 1931 по 1939 год рижане могли поправить тяжёлую финансовую ситуацию театра просмотром кинофильмов в зале — впрочем, особо не поправили. Кинотеатров в городе тогда было предостаточно.
1950-ые
В 1957 году были проведены ремонт и реставрация, впрочем, гораздо серьёзнее к вопросу подошли в 1975‑ом: институт «Pilsētprojekts» начал думать над расширением Оперы, в основном, за счёт земли позади здания. Наряду с этим рассматривались три варианта расположения подсобных помещений: между улицами Пелду и Марсталю, на Театра 10/12 и в здании экономического факультета с туннелем под Кришьяня Барона. Победил второй вариант, но вскоре после утверждения проекта в 1988 году у здания нашёлся владелец.
Тем не менее, ремонт пошёл. В 1990 году Опера закрылась, пусть и без окончательно согласованного проекта, а в 1998 году уже была согласована вторая очередь — за исключением подземных автостоянок и амфитеатров по берегам канала. 2001 год стал годом завершения реконструкции «Белого дома» Национальной оперы.
В начале XVII века Швеция предприняла попытки завоевания Риги. Во время одного из таких походов войско короля Густава Адольфа на месте нынешнего Межапарка. С этого и пошло название «Царский лес», официально использовавшееся вплоть до 1923 года.
Поскольку от самых старых зданий Межапаркса практически ничего не осталось, многие отождествляют этот район только с роскошными виллами ХХ века. Это, конечно, неверный подход: усадьбы на живописных берегах озера появились давно, уже в XVII веке. Известны имения Граве, Мейера и Анны, и лишь первое ещё можно отыскать в природе.
В 1913 году наследники последнего владельца Патрика Ритца продали его за 200 тысяч рублей Рижскому Латышскому образовательному обществу, которое в усадьбе проводило различные развлекательные и обучающие мероприятия. Новые хозяева установили в парке солнечные часы, давшие месту новое название: «Солнечный сад» («Saules dārzs»). Примерно так же осталось и после 1918 года: проходили детские праздники, крутились карусели и взлетали качели. Потом Карлис Улманис в 1936 году подарил сад мазпулкам (молодёжной организации тех времён). С приходом советских нравов Солнечный сад переименовали в «Детский парк», но по существу изменили только политическую ориентацию посетителей — прежних владельцев заменили юннаты. Независимая Латвия вернула парк детям, но прошло десять лет, и неожимданно забрала его в пользу коммерсантов.
Межапаркс является одним из первых воплощений города-сада в мире. Пунктиром на плане Риги 1899 года были показаны проектируемые, ещё не утверждённые улицы нового города-сада, гармонично вписывающегося в окружающую среду. В том же году известный рижский садовник Георг Куфальдт разработал проект застройки в Царском лесу. В 1900 году и Рижская дума занялась этим вопросом. Идею постройки колонии вилл в Межапарксе поддержал главный инженер города А. Агте, в том же году основали Рижское акционерное общество строительства домов. Его задачей было распределение земельных участков новой части города. Застройку начинали с южной стороны, постепенно расширяясь и подходя к самому лесу. До 1908 года были построены 18 особняков, в 1903 году от cтанции «Военный госпиталь» (Браса) Мюльграбенской железной дороги проведена линия конки, последняя в городе (электрифицирована в 1910 году). Раньше она вела не до самого леса, как сейчас, а сворачивала на нынешнюю улицу Анны Саксе и оканчивалась у яхтклуба.
Хотя проект местных мастеров был неплох, в думе возник спор, что у архитекторов не хватает навыков такого строительства. Поэтому для планировки второй очереди колонии вилл в 1910 году пригласили зодчего Германа Янсена из Берлина. В последнем проекте, предложенном 17 февраля 1911 года, он предложил сделать проспект Сигулдас главной мультифункциональной улицей. Надо, однако, сказать, что первая очередь застройки ничуть не хуже вписывается в природные условия, чем предложенная Янсеном, поскольку предложение по оживлению указанной улицы так никогда и не было воплощено в жизнь, не была построена даже церковь в «кармане» возле улицы Гатартас. В этой части строительство активизировалось только в период с 1928 по 1932 год, когда там было построено 167 домов. До войны больше строили в старой, обжитой части колонии вилл Царского леса.
Строить в Царском лесу можно было только свободно стоящие двухэтажные жилые дома, не выше 12,6 м. Указывалась возможность сделать дополнительную мансарду в каменных зданиях, но существовали ограничения, касающиеся плотности застройки, заборов и прочие.
В 1903 году предприимчивые немцы-спортсмены в строящемся и, судя по всему, перспективном районе основали «Спортивный парк Kaiserwald». Занятия теннисом, лёгкой атлетикой и футболом происходили в прекрасной среде, на природе, чем гордилилсь члены клуба: «Из тесных городских стен — в божественный мир Kaiserwald!» — так гласил призыв, лозунгом же избрали «Gut Sport!». Общество, членами которого были многие представители немецкой интеллигенции Риги той поры, располагалось в бывшей усадьбе Анны. «Kaiserwald» часто устраивал соревнования, например, по футболу, теннису или лыжному спорту. Общество существовало и активно (хотя и не так, как до войны) действовало и после восстановления в 1921 году до закрытия в 1941‑ом, пережив смену названия 10 августа 1939-ого, когда оно стало именоваться Рижским немецким спортивным обществом.
До Первой мировой войны в Межапарксе было построено 108 жилых домов. Интенсивно этот район застраивался и в 20‑ых годах ХХ века. Теперь он представляет из себя уникальное собрание особняков в стилях югенд и функционализм. Это послужило причиной объявления Межапарка памятником градостроительства государственного значения.
В 1927 году из бывшей электростанции по проекту Артура Медлингера создали церковь Густава Адольфа (тогда в Межапарке жило достаточно много шведов). Получившаяся капелла на 80 мест сегодня считается самым маленьким храмом Риги.
Нельзя пропустить советское время в развитии Межапарка. С одной стороны, пропал прежний лоск роскошных вилл, но именно тогда лес к северу от домов стал таким, каков он сейчас — парком культуры и отдыха.
Удобно заходить в Ригу купцам по Даугаве, но не менее приятно было таким образом неприятелям город прибирать к рукам. По этой причине, разумеется, следовало морские рубежи тщательно оберегать, но тут вставал совершенно невероятный вопрос: где их найти? Ведь реки любили менять устья, да и залив то наступал, то вновь отходил. Так к середине XVIII века и построенная возле самого моря Даугавгривская крепость оказалась не у дел, а ведь лишь за пару столетий до того в подобной ситуации пострадала её предшественница.
Ближе к морю в 1765 году построили своеобразной формы форт Кометы, первое из занявших всё побережье возле фортеции деревянных укреплений — из земли их перестроили в 1791‑ом. В то же время подоспел и Магнусгольмский форт на правом берегу. Но и этим хаос не был окончательно разрешён.
Свою роль в его создании играла маловодная Буллюпе, сегодняшняя старица Лиелупе. А устье она меняла до неприличия часто: на исходе XVII века появилась Зиемельупе, в 1755 году — нынешнее, которое хоть и пытались перекрыть, но не смогли и шестнадцать лет спустя смирились с напором воды. Да и Даугава «поддалась соблазну» и стала впадать в море через мелкое устье левее форта Кометы, потому инженеру Густаву Вейсману поручили отвести реку в прежнее, знакомое с XVI века и по наши дни, место. С этим он справился, однако староновое русло оказалось ненамного лучше, и с 1783 года пришлось его пять лет чистить и строить на левом берегу Форткометскую дамбу. Город Рига на работы выделил сто тысяч рублей. В 1808 году и дамбу, и ею образованную гавань объявили готовыми и передали Военной коллегии.
В те же годы, при императоре Павле, флот задумал обзавестись на Балтике ещё одной точкой опоры, разглядев для неё приятное место в Риге. «Pavelburg», — так её называли в кулуарах — должен был занять немалое пространство от Вецаки и Кишезерса до Лиелупе и Хапака гравис; устья рек собирались укрепить фортами, оба берега вдали от воды думали застроить шанцами, вместо сегодняшнего Яунмилгрависа разработчики видели высокие валы, а на Вецдаугаве, Ланге, Лиелупе и Кишезерсе представляли себе доки, гавани и военные порты. Для кульминации: две серьёзные фортеции на высоких дюнах Ринужи и Болдераи. С «апоплексическим ударом табакеркой», сразившим монарха, военные планы стали мимолётной утопией, и жизнь береговых батарей и дамб продолжилась наипривычнейшим образом.
Со времён строительства упомянутых дамб реки хотя бы не меняли свои устья, зато песчаные наносы без устали создавали сюрпризы. В начале века фарватер Даугавы углубили до 12,5 футов, однако уже через пару десятилетий максимальная глубина уменьшилась вдвое. Для предотвращения подобных безобразий увеличили торговую пошлину, и 7 июля 1850 года под начальством барона Нолькена началось строительство Мангальсальской дамбы и на правом берегу. На дамбе до сих пор видны «Царские камни» — валуны, свидетельствующие о том, что в разные периоды работ «осмотреть изволилъ дамбу» как «Государь Императоръ Александр IIой», так и «Государь Наследникъ Цесаревичъ Николай Александровичъ». Впрочем, незваный песок и позднее заставил поседеть не один волос портовиков.
Наконец, случилась Крымская война, и подвернулся случай удостовериться, на что же способна крепость. Старания оправдались: орудия защитников 10 августа 1855 года в решающей битве прогнали англичан восвояси, иначе бы город не защитили устаревшие сухопутные крепости. Тут же, в 1861 году, армию отправили рыть новые земляные батареи на обеих берегах. В 1868 году для большей мощности рядом на якорь встала и плавучая батарея «Смерч». В 1885 году батареи соединили железной дорогой: больно уж неспокойно опять стало в отношениях империй Российской и Британской. Но тогда повезло.
Увы, в следующий раз нехорошим предчувствиям суждено было осуществиться. Очередной павелбург проявил себя в предвоенном 1912 году надеждой на возведение 36 фортов. Филигранно вымостили дорогу на Мангальсале, подлатали старые строения, кое‑что построили с нуля, и немца встречал уже добрый десяток крепких батерей, хотя и без желанного тыла на Спилвских лугах и в районе Кишезерса. Запаслись батареями и по всей кромке моря, и на Русском острове, и в Ринужи, чтобы удержать врага, если бы он случайно прорвался. Но кайзер благодаря своей разведке и не подумал брать Ригу с моря, и грозные орудия вывезли на корабле, который к тому же затопила подводная лодка.
Когда битвы утихли, власть новой Латвии ничего по сути не поменяла в береговых батареях: там расположились и склады, и артиллерийцы, и сапёры. Только былая мощь пропала.
Понятно, что дух стратегических прибрежных районов Риги всё ещё определял принцип «Хочешь мира — готовься к войне», и всё же с ним умудрялись сосуществовать старинные рыбацкие деревушки на острове Буллю и Мангальсале. Последняя, например, с 1947 года славилась колхозом-миллионером «9. Maijs», чьи суда доходили вплоть до Атлантического океана и приносили огромные доходы. А совсем немного севернее, в береговые батареи, уложили множество взрывоопасных материалов, оттого весь лес забили громоотводами, о предназначении которых простой рыбак знать был не должен.
Памятник революционерам на Мангальсале, неподалёку от батарей
С независимостью всё пошло наперекосяк: величественные батареи своими будками заслонили огородных дел мастера, разворотили вандалы. Они же сломали Царские камни, которые при ремонте пришлось вставить в Мангальсальскую дамбу. Радует только, что теперь ветераны фортификации наконец стали гораздо более доступны для осмотра. Посетите, пока они целы — это того стоит!
Лишь над одним из них откровенно завис дамоклов меч — фортом Кометы, занимающим выгодное для очередного нефтяного терминала место. С 2002 года длится бумажный бой, а ведь он отнюдь не первый в истории этой крепости: в шестидесятых стараниями Виталия Трофимовича Переймы памятник старины уже спасли от уничтожения.
Пока что предмет этой статьи не пользуется особой охраной. Лишь старый маяк с Мангальсалы точно спасся: в 2000 году он переехал в парк Кронвальда.
Последняя Троице-Задвинская церковь на Кливерсале. Рисунок Йоханна Броце с сайта www3.acadlib.lv/broce56.9452,24.09
Как известно, Троице-Задвинская церковь, ныне располагающаяся в Агенскалнсе, изначально украшала набережную на Кливерсале. Первые сведения о ней относятся к 1453 году, потом её существование освидетельствовано письменно вплоть до 1618 года, следующие лет сто хроники молчат. Предпоследнюю построили в 1780 году в городе Поречье Смоленской губернии из сосновых брёвен, привезли на стругах и собирали уже на месте. 1 августа 1781 года храм освятили. Постоянных священников у него не было, и каждую весну приглашали монахов из двух монастырей в Витебской губернии; численность прихода тоже сильно колебалась, но в 1813 году церковь посещали 220 военослужащих и 60 местных православных.
Деревянный храм со временем начал разрушаться, оттого в середине XIX века было получено разрешение Рижской Духовной консистории на сбор средств. Другой причиной, требовавшей переноса церкви, стал нарастающий шум промышленно-портовых окрестностей, из‑за которого порой даже приходилось прерывать богослужения. Такое прошение поступило городским властям ещё в 1865 году, но дело не продвигалось ещё ближайшие два десятилетия. Наконец, в 1891-ом за 11 000 рублей приобрели участок в тогдашнем центре Агенскалнса. Тотчас же начали готовить место к работам и 25 мая 1892 года заложили первый камень.
Первоначальный (1891) проект Троице-Задвинской церкви авторства Яниса Бауманиса, который он не смог завершить по причине смертиНынешняя Троице-Задвинская церковь в начале XX века при своих истинных цветах
Проектирование доверили архитектору Янису Бауманису, но тот неожиданно скончался в самый разгар работ, и обратились к другому зодчему, Владимиру Лунскому. Тот в соавторстве с инженерном Борисом Эпингером создал нынешний храм в эклектичном стиле московского барокко. Кстати, на старых открытках Троице-Задвинская церковь покрашена в белый цвет, а главный из десяти куполов и ещё один поменьше украшает чистое червонное золото. Новое здание освятили 5 ноября 1895 года, а старое снесли, как и собрали, за одни сутки: 8 октября 1895 года.
Долгое время у прихода не было своего собственного кладбища, пока в 1861 году ему не выделили небольшую территорию возле Елгавского шоссе. В 1893 году там на 100 000 рублей, полученных от неизвестного благотворителя, построили небольшую церковь Христа Спасителя.
Наряду с железной доргой, в России конца XIX века каналы также рассматривались как потенциально выгодные транспортные системы. Составлялись грандиозные проекты по соединению Риги с Херсонесом, Чудским озером и т.д. План транспортного канала между Гауей и Даугавой возник ещё в 1662 году и был возрождён в 1898 году, для чего было основано Общество улучшения водных путей лифляндских рек. Первой задачей оно ставило очистку дна Гауи и строительство канала, который бы освобождал сплавщиков леса от трудного участка морского пути между устьями Гауи и Даугавы: водный путь по Гауе был очень активным, ежегодно там провозили около 10 000 тонн грузов на 1 000 плотах.
1930-ые. Один из шлюзов Гауйско-Даугавского канала. Сейчас от него остались лишь основания 57° 36' 4" N 24° 20' 48" E
Канал строили с 1901 по 1903 гг., при этом впервые в России используя шлюзы системы «Stoney», открывающиеся вверх. В районе от Малого Балтезерса до Гауи находились шесть искуственных порогов, поэтому эта часть была пригодна лишь для сплавления леса. На остальных же и до сих пор происходит небольшое судоходство. Из 22,3 км., названных каналом, вырыты только около трети, в остальных же местах использованы существующие водоёмы.
Сооружения не очень сильно пострадали во время Первой Мировой войны, тем не менее, Общество предложило государству выкупить канал, но в 1921 году Кабинет Министров отказался и решил оставить путь во владении прежних хозяев. Они его подлатали и использовали дальше, вплоть до следующей войны.
В 60‑ых годах ХХ века канал перестали использовать по назначению и начали его примерять для нужд водного спорта, думали о реконструкции. Это и означало трагедию для строений: канал не использовался, за шлюзами никто не следил, поэтому уже в 90‑ых были разрушены все три шлюза. Остались ещё деревянный настил возле Алдери, основания шлюзов и большие, но очень смутные надежды на возрождение Гауйско-Даугавского канала.
Название этой местности красноречиво свидетельствует: район освоен недавно, хотя со своим «антонимом» Вецмилгрависом они почти ровесники. Только судьбы у них порознились, и Яунмилгравис уверенно ступил на путь индустриального развития. Случилось это в 70‑ых годах XIX столетия.
Главной предпосылкой было наличие удобной гавани с меньшим по сравнению с рижской периодом замерзания, в которой так нуждался порт. Её углубили и оснастили полуторакилометровой пристанью. К тому же, в городе явно чувствовался дефицит складов, а приглянувшееся место давало шанс построить десяток-другой. Впрочем, все эти преимущества так и остались бы невостребованными, если бы не возможность удобного сообщения с городом.
О Мюльграбенской железной дороге всерьёз заговорили в 1867 году, и пять лет спустя по новой ветке «чугунки» прошёл первый состав. Ещё семь лет — и в 1879 году открылись все восемьнадцать зерновых складов, специализацию которых, правда, так никто и не учитывал. Словом, планы начали оправдывать ожидания, и в них поверили.
Магнаты начали в Мюльграбене открывать заводы: красительных экстрактов (1884), фарфоровый Ессена (1886), суперфосфатный (1892), первый в империи. Братья Нобель в 1874 году запустили свой нефтяной завод с соответствующим причалом, двумя резервуарами по двести тысяч пудов каждый и шестидюймовым нефтепроводом, и с тех пор характерный смрад не покидает Яунмилгравис. Тут же выросли скромные деревянные жилища рабочих, местами в середине ХХ века сменённые более капитальными домами.
В конце 30‑ых годов появился железнодорожный мост, была продлена железная дорога, а станция, поначалу вполне справедливо наречённная «Дзирнупе», была переименована в «Мангали», что вызвало некоторую путаницу, но об этом — в статье про Мангали.